Все-таки Наталья решила зайти к Колесниковым, не хотелось сидеть одной в номере. К тому же наверняка придет Сергей... Вообще-то она не имела ничего против него, он даже нравился Наталье, с ним интересно, однако сегодняшний его поступок почему-то вызвал легкую неприязнь.
Колесниковы были дома.
Муж Ираиды Александровны и свекровь сидели посреди двора и чистили грибы, а сама хозяйка возилась у сарая.
— Привет, Наташенька! — радостно воскликнула она и поставила на землю ведро с пойлом для свиньи. — Проходи, проходи, я сейчас освобожусь.
Старуха острым своим взглядом окинула Наталью, и Наталья подумала невольно, что хорошо, что надела брюки, а не мини-юбку.
— Пойдем, я покажу тебе наше хозяйство, — позвала Ираида Александровна.
Хозяйство было большое и крепкое. За домом — сад и огород, на задах — рубленая баня. В просторном сарае отдельные загородки для свиньи, для гусей и для кур. Сюда было проведено электричество, и Ираида Александровна объяснила, что это придумал муж. Куры якобы принимают электрический свет за солнечный и поэтому несутся с небольшими перерывами круглый год.
— Здорово, верно? А за баней он еще пруд для гусей вырыл. К ноябрьским заколем борова, приходи в гости на свежую печенку...
Наталья, слушая Ираиду Александровну, почему-то злилась. Ей казалось нелепым все это — куры, гуси, свинья... Простительно, думала она, когда натуральным хозяйством занимаются люди малообразованные, многодетные, а Колесниковы оба вроде интеллигенты, зачем им-то копаться в грязи?..
— Мой Павел вообще золотой муж, — сгребая вилами навоз в загородке у свиньи, говорила Ираида Александровна. — Не курит, почти совсем не пьет, только по праздникам немножко, а делать по дому умеет все-все! Мы никогда не нанимаем людей, чтобы ремонт сделать или еще что-нибудь, он все сам. Подай-ка мне грабли, — попросила она.
Наталья вдруг почувствовала, что ее тошнит. Она прикрыла рукой рот и выбежала из сарая на воздух.
Прислонилась к стене и с трудом проглотила слюну. Голова кружилась.
Тотчас выбежала и Ираида Александровна.
— Что с тобой, Наташенька?
— Голова болит и кружится...
— А у тебя это... — Она подозрительно посмотрела на Наталью.
— У меня просто мигрень.
— Тогда иди полежи на веранде. Там есть диван. Я управлюсь, и будем обедать.
— Лучше я пойду к себе, — сказала Наталья. — Полежу в гостинице. У меня там таблетки есть.
— Смотри. Павел проводит тебя.
— Не надо, дойду сама.
Она быстро прошла мимо мужа Ираиды Александровны и свекрови, которые все еще чистили грибы, и старуха проводила ее долгим, понимающим взглядом.
— Все они, красавицы столичные, такие, — проворчала она. — Тьфу, смотреть тошно!
— У нее мигрень! — наклоняясь, крикнула Ираида Александровна.
— Червивых много принесли, — сказала старуха.
— Сухо нынче, — проговорил хозяин.
ГЛАВА XXIII
В этот раз, как обычно, старик Антипов встретил почтальоншу у калитки.
— Доброе утро! — поздоровалась она.
— Доброе, — ответил он, разгибаясь и прислоняя метлу к забору. Встречать-то он почтальоншу встречал, однако делал при этом вид, что занят работой во дворе. — Что нового на свете?
— Есть новости, Захар Михайлович, — ответила она, передавая свернутые газеты и письмо. — Приказ о демобилизации напечатан, ждите внука скоро.
Он прошел в дом, отыскал очки и дважды внимательно перечитал приказ министра обороны. Отложив газету, сказал Жулику:
— Ну вот, приедет Михаил, веселее нам будет... — Вздохнув, он взялся за письмо от Натальи, и тут кто-то постучался.
«Кто бы это мог быть?..» — подумал старик Антипов, положил письмо на стол и пошел открывать.
Это был Борис Анатольевич.
— Здравствуйте, — смущенно пробормотал он, переминаясь с ноги на ногу. — Извините, пожалуйста, за беспокойство... Вы меня узнаете?
— Узнаю, а как же. Проходите, никакого беспокойства нет, мы вдвоем с Жуликом скучаем. — Он посторонился, пропуская неожиданного гостя вперед.
— Я звонил Наташе на работу, а мне ответили, что она уволилась давно, — объяснил Борис Анатольевич, с опаской поглядывая на Жулика. — Понимаете, я уезжал в командировку, ничего не знал...
— Уволилась, — подтвердил старик Антипов, показывая дорогу в кухню. Пригласить гостя в комнату он не догадался.
— Что-нибудь случилось? — взволновался Борис Анатольевич. Ему не приходило в голову, что люди иногда увольняются и просто так.
— Да нет, все в порядке...
Старик Антипов увидел на столе Натальино письмо, оно лежало не вынутое из конверта, адресом кверху. Он как бы нечаянно смахнул письмо на пол, наклонился, поднял и положил уже адресом вниз. Но, кажется, Борис Анатольевич успел прочесть обратный адрес...
— Она уехала?
— Наталья-то? Уехала ненадолго, скоро вернется. И внук тоже, которого вы лечили.
— Поздравляю, — сказал Борис Анатольевич. — Уже демобилизуется?
— Да, сегодня вот приказ опубликован. А вы присели бы, в ногах, говорят, правды нет.
Борис Анатольевич сел на краешек табуретки.
— Простите, какой породы ваша собака?
Жулик, точно понимая, что речь идет о нем, навострил уши, насторожился, прислушиваясь.
— Царской, — сказал старик Антипов и улыбнулся.
— Очень симпатичный пес. Кусается?
— Во сне других собак кусает, наверно, а так нет, он добрый.
— Где-то я читал, что дворняжки самые умные собаки. Они наследуют от своих случайных родителей наиболее ценные, необходимые в борьбе за выживание навыки. Естественный отбор — великая сила и мудрость природы! Иди ко мне!.. — позвал Борис Анатольевич и похлопал ладошкой по колену. — Ну, иди!
Жулик поджал хвост и отвернулся.
— Он к чужим не идет.
— Видите! А какая-нибудь породистая болонка тотчас бы пошла, потому что привыкла к ласке. Наташа где сейчас работает?
— В газете.
— Значит, она в командировке?
— В командировке, — сказал старик Антипов, досадуя, что гость так легко выпытывает у него все, что ему нужно. А Наталья просила ничего не говорить, если он вдруг придет. — Чайку с нами не хотите выпить?
— Чайку?.. — Борис Анатольевич огляделся, словно ждал увидеть еще кого-нибудь. — Знаете, с удовольствием. — И покраснел.
— Вы покрепче или нормальный любите?
— Вообще-то мне все равно, но если можно, давайте покрепче. Я прямо с дежурства. Очень интересного больного привезли ночью в клинику. Редкий случай! Молодой парень. Сотрясение головного мозга, сломаны три ребра, две фаланги на правой руке и сложнейший перелом челюсти. А он улыбается!..
— Кто ж его так разукрасил?
— На улице. Говорит, что незнакомые. Милиция разберется.
— Пьяный небось?
— Не сказал бы. Знаете, Захар Михайлович, в литературе я встречал описания подобных травм, а видеть не приходилось. Очень волновался, — признался Борис Анатольевич. Он снял очки и стал протирать их полой пиджака. — Обошлось. Утром шеф его смотрел, сказал что все сделано правильно. Возможно, удастся сохранить зубы...
Он продолжал рассказывать, не замечая, что старик Антипов не слушает его — ему было скучно это, к тому же он все равно ничего не понимал. А Борисе Анатольевич, распаляясь и не встречая возражений, забыл, что перед ним не коллеги, что он не на очередной конференции, и сыпал, сыпал непонятными словами и подробностями...
— Готов чаек! — объявил старик Антипов, снимая чайник с плитки.
— Простите... — засмущался Борис Анатольевич. — Всегда у меня так. Вот и Наташа упрекает, что я слишком много говорю о своей работе. Знаете, прикажу себе молчать, а не получается...
— Значит, любите свою работу.
— Вы меня понимаете? — обрадованно воскликнул Борис Анатольевич.
— Чего ж не понять...
Случалось, он тоже ловил себя на том, что рассказывает о своей работе — теперь уже бывшей — людям, которым это совершенно безразлично и неинтересно.