— Войдите.
Вошла женщина. Молодая, симпатичная, как отметила Наталья, со вкусом одетая. На ней было пальто «джерси» и лаковые сапожки, плотно облегающие икры. Почему-то Наталья догадалась, что это и есть жена Сергея.
— Извините, — сказала женщина виновато. — Я, кажется, помешала вам отдыхать...
— Я просто бездельничала.
— Дежурная мне сказала, что, может быть, вы знаете, где Сергей Владимирович. Понимаете, я приехала к нему... Давайте познакомимся — Ирина.
— Наташа.
— Очень приятно. — Она внимательно оглядывала комнату, словно ожидала увидеть здесь что-то неожиданное, важное для нее. — Вы меня, ради бога, извините, но дежурная почему-то посоветовала спросить у вас...
«Подозревает, — подумала Наталья. — А красивая женщина и, кажется, не дура. На ее месте я бы наплевала на Сергея».
Вслух сказала:
— Мы дружим с вашим мужем. Я тоже недавно здесь. Как и он, приехала работать.
— И вам нравится?.. — спросила Ирина.
— Нравится.
— Сережа говорит, что и он доволен. А я боюсь. Совсем уже решилась переехать, заявление на расчет подала, а потом взяла обратно. — Она беспрерывно щелкала замком сумочки, раздражая Наталью. — Я всегда была трусихой. И что я буду здесь делать?.. — Она подняла глаза, вопрошая. — Ни театров, ни филармонии. Тоска заест.
У Натальи чесался язык спросить, как часто бывает Ирина в театре и в филармонии, живя в Ленинграде, но не осмелилась. Пожалуй, она действительно считает, что здесь невозможно жить нормальному человеку, что все счастье — филармония, где те же нормальные люди, по крайней мере большинство из них, вообще никогда не были. Одно лишь сознание, что они могут пойти, если захотят, приносит им удовлетворение, дает право свысока смотреть на людей, живущих в маленьких провинциальных городах, в деревнях, и, наверное, им боязно спуститься с этого высока на землю, с того высока, откуда, стоит только спуститься, уже на них станут жалеючи поглядывать вчерашние знакомые, приятели, соседи и сослуживцы. Но живут же здесь, в том же Белореченске, замечательные, интеллигентные люди, которым как-то и в голову не приходит ощущать себя неполноценными лишь потому, что они не имеют возможности кому-то сообщить, придя утром на работу, что, дескать, вчера они были в филармонии...
— Простите, — спросила Наталья — вы кто по профессии?
— Врач.
Наталья улыбнулась невольно, подумав, что ей везет на знакомства с врачами.
— Здесь хорошая больница, — сказала она. — И врачей, насколько я знаю, не хватает.
— О работе я не беспокоюсь, — сказала Ирина. — Когда Сережу приглашали сюда, обещали и квартиру и мне работу. Но я нигде не жила, кроме Ленинграда... Вообще выезжала только в Крым, в Прибалтику и раза два была в Москве. Как можно жить в таком маленьком городе?.. — Она смущенно улыбнулась. — У нас прекрасная комната в тридцать два метра в центре, на улице Рубинштейна. Вот Сережа с моей мамой не ладят... Он ведь поэтому и согласился поехать сюда. А у него была хорошая работа, с перспективой. Он талантливый архитектор.
— Перспектив здесь еще больше, — сказала Наталья и, подумав, что сделает Ирине приятное, добавила: — Он так вас ждет!
Ирина действительно обрадовалась.
— Правда?!
— Он много о вас рассказывает. Вы не удивляйтесь, здесь все и всё знают друг про друга.
— Вот и этого я тоже боюсь. Это смешно, да?..
— Совсем нет, — ответила Наталья. — Я тоже боялась.
— Мы всю жизнь прожили в одной квартире. Моя мама там родилась, а никого не знаем на лестничной площадке. Вы бывали в Ленинграде?
— Я приехала из Ленинграда.
— Что вы говорите?! Приятная неожиданность. Вы работаете вместе с Сережей?..
— Нет.
По радио теперь передавали репортаж о хоккейном матче. Наталья не любила хоккей. Вообще спорт. Она встала, выключила репродуктор, а когда возвращалась на место, увидела в окно, как к воротам гостиницы подъехал «газик». Из машины вышел Сергей, и с ним двое мужчин. Один, кажется, Володя, а второй незнакомый. «Наверно, — решила она, — собрались в ресторан. Сказать Ирине, что приехал ее муж?..
Ирина поднялась.
— Пойду я. Задержала вас, извините. Очень рада, что познакомилась. Но что же делать?.. Обождать в его номере? Неудобно, все-таки я посторонний человек в гостинице. А дежурная дала ключи. Она такая добрая, обходительная...
— Здесь вообще добрые люди, — сказала Наталья.
Постучались. Наталья немножко испугалась, что пришел Сергей. Он собирался зайти, а Лукинишна могла и не сказать ему, что его ждет жена. Но пришел Володя. Увидав Ирину, он растерялся. Наталья, изображая одновременно и радость и недовольство, воскликнула:
— Наконец-то! А я уже подумала, что ты не придешь. Кстати, Володя, познакомься — это жена Сергея Владимировича. Ты не видел его?
Он все понял, смышленый Володя.
— Прости, что задержался. Дела! — И еще развел руками. — А Сергей Владимирович с Попиковым пошли обедать в ресторан. Я только что встретил их внизу.
«Ах, это был Попиков, — подумала Наталья. — Как это я не узнала его?..»
— Вот вам пожалуйста! — вспыхнула Ирина. — Жена ждет, волнуется, людям надоедает, а он спокойно себе шляется по ресторанам.
Но, кажется, строгость ее была наигранной. На самом же деле ее обрадовало, что нашелся муж и что он без женщины, а с каким-то Попиковым, но главное — что к Наталье пришел Володя, которого та, оказывается, ждала...
— Меня отправили за тобой, — сообщил Володя, когда Ирина ушла. — Решили заправиться и куда-нибудь поехать. Попиков звал к себе. А можно к Ираиде, ее супруг опять в командировке.
— Я не поеду, — сказала Наталья. — Да и Сергея жена не пустит. Приятная женщина, верно? Но сюда ее и на аркане не затащишь.
— Почему?
— Каждому свое. Тебе стихи, Володя, а другому хлеб насущный.
— Чуть не забыл! — Он хлопнул себя по лбу и полез в карман. — Тебе письмо. Принесли вчера поздно.
Наталья подумала, что это опять от Татьяны, однако почерк на конверте был незнакомый, мелкий и непонятный...
— Ты твердо остаешься? — спросил Володя с сожалением.
— Абсолютно.
Письмо было от Бориса Анатольевича. Большое, на трех стандартных листах, заполненных с обеих сторон. Два листа занимало описание операции, которую он недавно делал. При этом ему ассистировал «сам доцент Козловский». Операция прошла удачно, хотя случай — разумеется! — был далеко не из простых...
«Это вдохнуло в меня новые силы и уверенность, что я тоже что-то могу и умею. Ты знаешь, Наташа, что я не люблю громких слов, но в данный момент считаю себя обязанным отметить и подчеркнуть, что этим я во многом обязан тебе. Уже только потому, что и до, и во время операции (какое кощунство, знал бы шеф!) я беспрерывно думал о тебе...»
Наталья улыбнулась, дочитав до этого места. Ей было приятно, и она представила живо, как Борис Анатольевич сосредоточен, весь погружен в дело, в мысли об операции, но все равно думает о ней...
«Но где он взял мой адрес? Неужели Татьяна дала?.. Не может быть, он не знает и ее адреса... Дед?..»
Мысли о деде заставили отложить письмо. Все-таки Наталья не была до конца уверена, что поступила правильно, оставив его одного. Тоскливо ему там... А если заболеет? Конечно, Костриковы всегда рядом, помогут, сообщат Клавдии Захаровне...
Она чуть-чуть кривила душой, обманывала себя. Не в старике Антипове дело, совсем не в нем. Дело в ней. Наверное, рано пока судить — неполных два месяца не срок, чтобы понять все окружающее тебя, найти свое место, привыкнуть к новым людям, к новой среде. Вдруг вспомнилось: «Чтобы определить жизнестойкость вида, нужно поместить особь данного вида в незнакомую, чуждую среду...» Не совсем точно, подумала Наталья, но в общем-то мысль та же.
Может быть, ЗЕТ прав? Среда — пустяки, уж кто-кто, а человек доказал давно свою жизнестойкость и приспособляемость к любым условиям. Скорее, человек бывает чужим для определенной среды.
Наталья вернулась к письму.
«А пудреница, которую ты потеряла у меня дома, нашлась. Представь, она каким-то образом завалилась за батарею центрального отопления. Я на днях уронил туда очки и случайно обнаружил пудреницу! Правда, она почти пустая, только ватка там лежит...» — Здесь Наталья не удержалась и улыбнулась опять. — «А позвонить тебе никак нельзя? Если бы ты позволила навестить тебя, я бы с удовольствием приехал на пару дней, у меня накопились отгулы. Интересно, там есть отделение челюстно-лицевой хирургии?.. Иногда у провинциальных врачей многому можно научиться. Профессор Адамов, о котором я тебе рассказывал, начинал в сельской больнице, а какой ученый! Если бы ты послушала его лекции, уверяю, что сама захотела бы стать врачом...»