Он вылез из машины.
— Отсюда километров пятнадцать, — сказал шофер, поворачиваясь к Татьяне. — А вон и идет кто-то.
Из-за близкого поворота появилась женщина. Она шла со стороны Белебелки. Шофер подозвал ее.
— Здравствуйте, — поздоровалась она. В руках у нее была корзина.
— На Большие Горелики сюда?
— Сюда, сюда! — обрадовалась женщина. — А вы, никак, к нам едете?
— К вам, бабуся.
— Не подвезете? Устала шибко.
— Залезай! — разрешил шофер.
— Вот спасибочки! — Женщина устроилась рядом с Татьяной на заднем сиденье.
— Дорога-то к вам как?
— А что дорога? Гать. Трясет, правда, сильно, а доехать можно.
Боря посигналил. Капитан, оглянувшись, помахал рукой. Дескать, давайте, жду. Когда он сел в машину, женщина встревоженно спросила:
— Зачем же вы к нам? Арестовывать кого или как?.. У нас ить полицаев не было, ни-ни! Фрицы всего разок заезжали на машинах, а больше мы их в Гореликах и не видели. За кем же вы?..
— Посмотрим, — шутливо ответил Бурцев. — Иван Матвеевич Матвеев проживает в ваших Гореликах?
— А где ж ему проживать?.. Только зря вы, товарищ полковник, он на фронте воевал, недавно и вернулся раненый, без ноги. А в оккупации вовсе не был. Жена его была, а он нет.
— Я не полковник, а капитан. Покажешь нам дом Матвеевых?
— Покажу, почему не показать? Шестой с этого краю, по левую руку. А по правую-то Игнатьевы живут. Стало быть, на фронте Иван Матвеевич натворил что-то? Не‑е, быть того не могет! А дочка его, так она замужем, в Сибири энтой живет. Сына убило...
— Хороший, значит, человек Матвеев?
— Тихий вроде, не подумаешь... Может, я вылезу? Пешком дойду?
— Да ничего не натворил Иван Матвеевич! — успокоил ее Бурцев и засмеялся.
— И я про то говорю! У него орденов видимо-невидимо и эти, как их?.. Звездочки белые...
— Он кавалер ордена Славы, — сказала Татьяна.
— Вот, вот! — подхватила женщина.
— Поняла? — сказал Бурцев.
— Понять-то поняла, а только с другой стороны раз энкеведэ...
— Товарищ капитан, — спросила Татьяна, — вам не бывает горько?
— Горько? Бывает. А если необходимо?
Дорога — гать — шла березовым лесом. Тихо было вокруг и спокойно. Дождь прекратился, выглянуло солнышко. Только урчание мотора нарушало лесную прохладную тишину. Березы одна к одной, точно невесты на смотринах, стояли в легком весеннем наряде. Солнечный свет золотил прошлогоднюю траву. Какая-то сумасбродная птица носилась взад-вперед поперек дороги перед самым радиатором. То ли было ей любопытно видеть диковинного зверя, то ли она пыталась прогнать машину, увести подальше от гнезда.
— Грибов, должно, в этом годе будет много, — сказала женщина. — Почки рано распустились.
— Какие у вас тут грибы? — поинтересовался капитан.
— Разные, разные! И белый есть, и красный... Груздь опять же иной год хорошо растет, а рыжиков — видимо-невидимо!
— И-эх! — Бурцев почмокал губами. — Холодной бы водочки и соленый рыжик на вилку!.. Только чтобы размером не больше пятака. Как, Боря, смотришь на это дело?
— Положительно, — отозвался шофер.
— Видать, люди понимающие, — одобрительно сказала женщина. — Приезжайте к нам осенью. Угостим и рыжиками, и груздочками. А насчет водочки трудно, все больше самогон... — Она зажала руками рот и в испуге забилась в угол.
Все засмеялись. Капитан тоже.
— Однако вам не самогон нужон, а посерьезнее что, — осмелела она. — Да и гоним мы не из хлебушка, где его взять? Из мороженой картошки.
— Специально морозите? — спросил шофер.
И тут открылась — лес неожиданно расступился за поворотом — деревня Большие Горелики.
У Татьяны сильно забилось сердце. Кончалось ее путешествие в незнаемое, но не кончались, теперь поняла она, неизвестность и сомнения. Что из того, что приехала сюда?.. Мысли ее, тяжелые и нерадостные, не остались где-то — они приехали вместе с нею.
— Вот они, наши Горелики! — с гордостью сказала женщина.
Традиционно, прямо и строго, точно в строю, вытянулись вдоль кромки леса избы. Рубленые, добротные, крытые белесой осиновой щепой, с украшенными резьбой наличниками, а кое-где и с петухами на коньках.
У околицы пришлось сбросить скорость: машину окружили ребятишки. Они бежали рядом, держась кто за крыло, кто просто за полированную поверхность кузова.
Остановились у дома Матвеевых. Бурцев поддержал Татьяну под руку, помог выйти и подал костыли. Распахнулась калитка — и к ним, припадая на протез, выбежал Иван Матвеевич.
— Приехала! — радостно закричал он. — Ну молодец, дочка! Молодец!.. — Он обхватил ее своими медвежьими ручищами, и Татьяна еле удержалась на ногах. — Елки-палки, приехала ведь! — повторял Матвеев.