А беда случилась под новый, девятисотый год.
Лопнул в кузнице паропровод. Бросился Антипов, чтобы перекрыть вентиль... Одежду с него снимали уж вместе с кожей, но могуч был Михайла, промучился все-таки еще два дня и в муках тяжких скончался.
Захару, сыну его, названному так в честь деда, шел всего четвертый год.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА I
В тот день, двадцать девятого декабря, Захар Михалыч Антипов работал в дневную смену. В самом конце, когда и осталось-то всего прибрать инструмент и подмести вокруг молота, подошел мастер. Угостил вкусной папиросой, спросил, как поработалось, а после, собравшись идти дальше, как бы между прочим сказал:
— Михалыч, ты поднимись-ка в контору. Начальник цеха звал.
— А что такое?
— Не знаю. Велел позвать, а что и зачем, не докладывался. — Мастер пожал плечами. — Не забудь.
— Не забуду, не забуду, — буркнул Антипов недовольно.
Не любил он ходить по кабинетам. Да и устал зверски. Двенадцать часов отстоять у молота и просто так легко не будет, где там, а прошедшая смена выдалась особенно тяжелая. Поковки шли под сто килограммов каждая, и все на руках, потому что козловой кран пока не установили.
— Вы тут, — сказал машинистке и подручному, — наведите порядок. Я пойду узнаю, в чем дело.
Поднимаясь на второй этаж, где располагалась цеховая контора, он не думал задерживаться надолго. Помыться бы скорее и домой. Похлебать, чего там найдется горячего, и спать, спать...
Однако спать сразу не получится, дела есть дома: дров нужно наготовить, колотые все вышли. Еще надо стенку под окном повыше снегом завалить: дует все-таки в щели. Бараки-то не на век ставили, временно, потому щелей и в стенках, и в полу хватает. А ведь и добраться домой тоже надо, не близкий свет — полчаса хорошего шагу. Мороз нынче за сорок, какие и здесь, на Урале, не часто бывают. Зато и приятно войти с улицы в тепло, когда дохнет на тебя привычным и добрым запахом жилья. Не будь сильных морозов и больших расстояний, кто бы и ценил простой домашний уют.
Антипов даже зажмурился от удовольствия, представив, как жена уже принесла из кухни разогретые щи, водрузила кастрюльку на стол и разливает по мискам и как от мисок поднимается дразнящий пар. И еще о том подумал, что, может, пришло наконец письмо от сына: писем от него не было с июня, как началась война.
Начальник цеха ругался с кем-то по телефону. Махнул рукой, показывая на стул: садись, мол, я сейчас, только доругаюсь.
— Да знаю я, знаю! — кричал он в трубку. — А не могу. И через немогу тоже не могу!
Антипов присел, — стоять было трудно. Гудели ноги. По радио передавали сводку Информбюро. Выходило, что опять ничего существенного не произошло. Наши войска, говорил диктор, вели по всему фронту бои местного значения. Антипов слушал и пытался понять, что это значит — «бои местного значения». На одном месте, что ли?.. Пожалуй, вот он участвовал в боях местного значения. Нет все-таки. Какие же они местные, когда у самых стен Ленинграда?..
23 июня, в понедельник, как и многие другие, а можно сказать — как все, Антипов отнес в военкомат заявление с просьбой отправить на фронт. Не взяли. Дежурный, который принимал добровольцев, сказал, что пока надо работать. Он именно так и сказал: «Пока, товарищ Антипов, надо работать». И, сложив, вернул заявление.
А работа была какая? Вспоминать страшно: демонтировали оборудование для отправки его в глубокий тыл, и по цехам ходили саперы, минировали завод. «Неужели фашисты дойдут сюда?» — думали люди, боясь высказать эти мысли вслух. Это ж не где-то и не какой-то завод, а свой, родной... Смотрели на саперов испуганно, с надеждой, а те, понимая все, объясняли: «На всякий случай...»
С одним из первых эшелонов Антипов проводил на Урал жену и дочку. Они не хотели уезжать и, возможно, остались бы в Ленинграде, если б Галина Ивановна не работала машинисткой парового молота, а без машинистки молот — просто нагромождение металлических конструкций. Ответственная и важная профессия.
Прощались скоро, без лишних слов и вздохов — война.
По радио пели: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой...» Уходили, второпях сформированные, на восток эшелоны, и не все из них дошли до Урала.
Рабочим выдали старенькие винтовки, отполированные до блеска руками осоавиахимовцев. Инструктор — или кто он там был — показал, как заряжать, как вгонять патрон в патронник, но забыл объяснить, как целиться.