— Ага!
Не надевая халата, бросилась Клава на второй этаж. На лестнице столкнулась с главным врачом, едва не сбила его с ног — он успел отступить к стене, — распахнула дверь в седьмую палату и, сглатывая колючий комок, стоявший в горле, спросила:
— У вас... новенький?
— Так точно! — приподнимаясь, ответил сержант Колесов, первый в госпитале заводила и балагур. — Гвардии ефрейтор Анатолий Антипов. Герой Севастополя, Ленинграда, Сталинграда и, само собой разумеется, Одессы-мамы! Вся грудь в крестах, но голова кажется на месте. Вот его койка, у окна.
— Неужели вам не надоело, товарищ Колесов?.. — чувствуя, как подгибаются колени, сказала она. Но нашла в себе силы, подошла к постели новенького, склонилась над ним. — Здравствуйте... — И подумала: «Дура я, дура».
— Здравствуйте, сестричка, — сказал он слабым голосом.
— Я не сестра, я санитарка. Если вам что-нибудь понадобится, позовете меня. Товарищи объяснят.
— Так это вы и есть моя однофамилица?
— Да. — Она вздохнула.
— А мне когда сказали про вас, я подумал: вдруг моя сестренка?! Они с матерью в Минске остались...
— И я тоже подумала, не брат ли, — призналась Клава. — Бежала сюда, чуть главного врача не сбила. — Она улыбнулась.
— Найдется ваш брат. Обязательно найдется! Он что, без вести пропал?
— Нет, он погиб. Похоронная была.
— Простите, — сказал новенький. — Я не знал.
— Ерунда! — вступил в разговор Колесов. — На меня писарь три похоронки выписал, а я — вот он, живой! — И постучал себя в грудь. — Надо верить, даже если тебя на самом деле убили. Лежишь, к примеру, в братской могиле, а верь, что это еще не конец, что вся жизнь впереди!..
Раненые засмеялись. Улыбнулся, превозмогая боль, и Анатолий Антипов.
— Колесов, — спросил кто-то, — а ты уже побывал на том свете?
— Говорю тебе — трижды!
— А как там?
— А, скука смертная! Нас ведь, солдат то есть, зеленой улицей в рай отправляют, а в раю, братцы... — Он махнул рукой. — В раю одни сплошные праведники. Ни выпить, ни закусить, с утра до вечера политинформации проводят.
Поднялся хохот, и Клава заметила, что Анатолий кусает от боли губы.
— Тише, ребята, — попросила она.
И все затихли.
— Я сейчас халат надену и вернусь, — сказала Клава, обращаясь к Анатолию.
— Ничего, ничего...
А вообще-то он оказался сильным: трижды, чтобы спасти ногу, оперировали его. Самая первая операция, в эвакогоспитале, сделана была не совсем удачно, началась гангрена, так что здешним врачам с ним пришлось много повозиться. Анатолий переживал, что ногу в конце концов ампутируют, а товарищи по палате подтрунивали над ним. Дескать, говорили, велика беда без одной ноги остаться! Разве это для мужчины главное? Было бы все другое на месте.
В особенности, конечно, старался Колесов.
— Да ведь что же, братцы, — рассуждал он вроде бы на полном серьезе. — Может, у него, кроме ноги, ничего и не было от самого рождения! Тогда выходит, что нога, тем более правая, и есть самый наиглавнейший орган его тела!
Поначалу Анатолий сердился, пытался отвечать, но скоро понял, что не со зла смеялись над ним — напротив, чтобы шуточками поддержать в нем дух. И не здоровые люди, кому преступно, кощунственно было бы зубоскалить над чужим несчастьем, а такие же раненые, как он. Иные и тяжелее. Кое-кто, хотя бы тот же Колесов, со смертью в обнимку месяцами лежали...
— А ты не грусти, не грусти, гвардии ефрейтор! — гнул свое Колесов. — Наука теперь знаешь куда шагнула?.. Ого-о! Нам с тобой и не догнать даже на костылях. А если повезет и догоним, так на любом месте протез поставят. Точно! Ветерану войны, герою Севастополя, Ленинграда, Сталинграда и Одессы-мамы в первую очередь. Или совсем без очереди...
— А вот ты объясни, — подыгрывал кто-нибудь, — отчего это на войне людям отрывает самые главные органы? Ноги, например...
— Но это же яснее ясного, куриная голова! Сам-то человек в землю зароется, а ногами дрыгает.
— А руки?
— Руки за пазуху спрячешь. Вот был у нас случай. Старшину осколком в мягкое местечко ранило. И так красиво угодило...
Грубоватые эти шутки вмиг прекращались, если в палату входили доктор, сестра или санитарка. В особенности стеснялись Клаву: она была самой молодой среди персонала. Потому и с «утками» и «суднами», по возможности, раненые управлялись сами. Друг другу помогали. Был случай, когда начальник госпиталя встретил в коридоре кого-то из раненых с «уткой».
— Это еще что такое?! — закричал он на дежурную сестру. — У вас раненые бойцы по совместительству санитарками служат? Где санитарка? Почему не выполняет своих обязанностей?..
Сестра, естественно, растерялась. И тут на помощь ей из палаты на костылях выскочил Колесов.