— Фигаро здесь, Фигаро там!.. — разводил руками Кудияш. — С тобой раньше времени в могилу ляжешь.
Раз как-то они сильно повздорили.
Готовились заливать фундамент под трехтонный молот, а доски для опалубки не подвезли. Иващенко в сердцах накричал на бригадира строителей и вызвал Кудияша.
Тот с ходу бросился в атаку:
— Ты, Борис Петрович, моим людям на глотки не наступай! Своими командуй.
— А ты мне работу не задерживай!
— Где же я тебе возьму доски?.. Извини, но рожать строительные материалы не научился. Снабженцы обещали через несколько дней подбросить.
— А если завтра мне молот подбросят? — Иващенко размахивал под носом Кудияша какими-то бумагами. — Куда я его буду устанавливать?.. На твой круглый зад?
— Выбирай выражения, я тебе не мальчик на побегушках! — Он повернулся, собираясь уходить.
— Нет, постой! — Иващенко ухватил его за рукав. — От меня так просто не сбежишь.
— Сумасброд ты, честное слово! Ну, что тебе еще от меня надо?
— Доски для опалубки.
— Опять сказка про белого бычка, — устало проговорил Кудияш, высвобождая руку.
— Послушай, я тебя знаю сто лет. И ты меня знаешь, так?..
— И дальше что?
— А дальше мне нужны доски. Сегодня нужны, слышишь? И я их получу. Зачем же ты устраиваешь представление? Здесь не манеж, а завод, производство!..
— Видишь ли, мне тоже нужны доски, — в тон ему сказал Кудияш, посмеиваясь, — только я, в отличие от тебя, совсем не уверен, что буду их иметь.
— Что ты имеешь, мы, допустим, в курсе дела...
— Не понял?
— Давай-ка сюда дощечки, которые у тебя приготовлены для вывоза. Они как раз нам сгодятся...
— Какие дощечки? Что ты мелешь?! — Однако в голосе Кудияша не было прежней уверенности. Похоже, он обеспокоился.
— Какие и для чего они приготовлены, мы постараемся выяснить потом, сейчас недосуг, — сказал Иващенко спокойно.
— Сплетни, всё сплетни!.. — пробормотал Кудияш, оглядываясь. — Черная людская зависть. А я, между прочим, блокаду пережил. Твой друг Матвеев у меня на руках скончался. И стыдно тебе, Борис Петрович, прислушиваться к безответственной болтовне всяких там горлопанов и завистников. Не ожидал. Нет, не ожидал...
— Возможно, что и сплетни, — согласился как будто Иващенко. — Как говорится, дай-то бог. Но доски лежат? Лежат. Ты приготовил их для вывоза с завода? Приготовил. Против фактов не попрешь.
— Пронюхал, ну и сукин ты сын! — Кудияш изобразил на лице благодушную улыбку. — Прямо Шерлок Холмс, последнее из горла вырвешь. А ведь ты не один. На моих плечах не только кузнечный цех. Что же мне с тобой делать?.. — Он вздохнул.
— Доски сюда, доски.
— А по шее кому дадут?.. Да ладно уж, черт с тобой. Семь бед — один ответ.
— Давно бы так.
— Думал порадовать тебя, а ты мне устроил!.. Ах, Борис Петрович, Борис Петрович!
— Чем это ты собирался меня порадовать?
— Завтра стекло получаем.
— Вот это действительно обрадовал! — воскликнул Иващенко, забывая о ссоре.
— Так всю жизнь: Кудияш дай, Кудияш достань, Кудияш сделай, а что Кудияш — царь, бог или воинский начальник?! — Он поджал губы, ссутулил плечи и пошел прочь.
К Иващенке подошел бригадир строителей.
— Гнида, — сказал он, сплевывая.
— Кто? — не сразу понял Иващенко.
— Кудияш этот, кто же еще!
— Собственно, по какому праву вы...
— Тут не о праве надо говорить.
— Вы знаете что-нибудь?
— Кое-что, — ответил бригадир. — Закурить не угостите?.. Зимой сорок третьего, — продолжал он, закуривая, — когда самый голод был, послали меня и еще одного рабочего.... После убило его... В общем, ремонт делали в квартире Кудияша. Приказано, нам что! Приходим по адресу, дверь открывает какая-то дамочка. Из этих, сразу видно... — Он опять сплюнул. — Мы стоим в прихожей и не знаем, что делать. Ну, дамочка позвала Кудияша. Тот вышел поддатый хорошо. «Забыл, — говорит, — что вы сегодня начинаете... Завтра надо бы!» В комнате слышны голоса, смех... Кудияш открыл дверь и крикнул: «Машенька, золотце, дай-ка ребятам выпить и закусить!» Появляется эта дамочка, выносит нам на подносе по полстакана водки и по бутерброду с сыром... Согрешили мы, соблазн такой! Выпили, закусили и ушли... — Он затянулся глубоко, жадно. — До смерти себе не прощу этого! Главное, когда вышли на улицу, тут, у парадной же, женщину встретили... Трупик детский тащила на саночках...
— Не может быть... — тихо сказал Иващенко. — Не может такого быть...
— Было. А напарника моего на другой день и убило.
— А вы что?
— А что я?.. — Он безнадежно махнул рукой. — Хотел заявить куда следует... Подумал, подумал и не стал. Заявлять-то, выходит, не о чем!.. Да и кто бы мне поверил.