К празднику Анна Тихоновна умудрилась где-то раздобыть муки и сделала пирог с крошками.
Антипов молчал отрешенно, не лез с расспросами, а по правде сказать, и слушал плохо, а Клаве все хотелось знать в подробностях.
— А что стало потом с вашим мужем? — спросила она.
— В Испании, Клавочка, погиб. Он впоследствии стал комбригом, ромб в петлице носил. Мы году в двадцать втором... Постой-ка... Да, в двадцать втором перебрались в Петроград, его по службе перевели.
— И все время здесь живете?
— В этой квартире?.. Нет. Поменялись незадолго до войны, когда дочка замуж вышла. Зятю удобнее с работой было. Он ведь, Захар Михайлович, на вашем заводе работал. Инженер.
— А как фамилия? — поинтересовался Антипов.
— Рукавишников.
— Не слышал что-то.
— Где там, завод-то огромный! — сказала Анна Тихоновна.
— Вы любили своего мужа? — никак не унималась Клава, не обращая внимания на строгие взгляды отца.
— Николая?
— Ну... Второго...
— Второй муж и был Николай. — Анна Тихоновна ласково, нежно посмотрела на Клаву и тихо промолвила: — Очень любила и теперь люблю. Без любви невозможно... Не жизнь это, а сплошное мучение. Возможно, я и не права, но на своем опыте убедилась, что самое главное в жизни женщины — любовь! Мужа обязательно надо любить, иначе не будет, нет, семьи. Мужчины, они как-то умеют обходиться... Они чаще свое дело любят, а потом уже нас, женщин... Так, наверное, и должно быть. А я сильно ревновала Николая к его службе, чего там!..
Вот тут как раз и позвонили в дверь.
— Кто бы это мог быть? — недовольно буркнул Антипов и пошел открывать.
— Григорий Пантелеич, — сказала Клава уверенно. — Он обещался зайти вечерком.
На лестничной площадке стоял солдат с палочкой.
— Простите, — виновато сказал он, — Антиповы здесь живут? Я был у Костриковых...
— Здесь, — ответил Антипов, чувствуя, как неприятный холодок пробежал по спине. Захар Михалыч решил почему-то, что солдат от Татьяны.
— Можно... Мне бы Клаву... — Солдат смутился, покраснел и стал поправлять за спиной вещевой мешок.
У Антипова отлегло немного, однако осталась настороженность.
— Входите, — глухо, не узнавая собственного голоса, пригласил он и позвал: — Клавдия!
Потом отступил в сторону, пропуская солдата в прихожую.
Нет, и Клава не была готова к такой неожиданности. Она подумала, что за ней прибежали из больницы, — кто-нибудь не вышел на работу. Она открыла из комнаты дверь и, увидав Анатолия, вскрикнула:
— Ты?!
— Вот... — Анатолий смотрел в пол.
— Почему так быстро?.. — глухо, неуместно спросила Клава.
— Не знаю. Приехал... Тетку не нашел. Говорят, что умерла в блокаду... Я подумал... — Он переступал с ноги на ногу, всякий раз постукивая палочкой. Ему тяжело было стоять.
— Как же это?.. — пробормотала Клава в растерянности.
— Ладно, — сухо сказал Антипов, — после разберетесь, как и что. Помоги человеку раздеться и зови в комнату, — велел он дочери, оставляя их вдвоем.
— Кто там? — спросила Анна Тихоновна у него.
— Или я ничего не понимаю, — ответил он, — или в дом пожаловал жених. Зять, стало быть!.. — Однако ему хотелось думать, что это просто дочкин знакомый, один из ее бывших подопечных.
— Да что вы говорите?! — Анна Тихоновна всплеснула руками, как умела только она: грациозно, легко и воздушно, точно птица перед взлетом расправляла крылья. — Кто бы мог подумать...
— То-то и оно, что сначала делают, а после думают! — Антипов резким движением сдвинул свою чашку на край стола и грузно сел.
— Хорошо, что пирог не весь съели, — хлопотала Анна Тихоновна, наводя на столе скорый порядок. — А вы не ворчите, не надо. Все к лучшему. Молодым жить, пусть и решают каждый за себя. Ведь за нас с вами никто не решал?
— Жизнь решала.
— И у них жизнь. — Руки ее проворно мелькали над столом, и светились радостью глаза.
— Да что я! — в сердцах сказал Антипов и крикнул: — Клавдия, скоро там?
— Сейчас, сейчас... — отозвалась она из-за двери.
— Возьмите себя в руки, — сказала Анна Тихоновна, критически оглядывая стол: все ли ладно, все ли расставлено как нужно. — А то я на вас рассержусь, слышите?!
— Уже взял. — Антипов усмехнулся.
Они вошли в комнату, Клавдия с Анатолием, держась за руки, и тем вовсе уж насторожили Захара Михалыча.
— Это Анатолий, — объявила Клава дрожащим голосом. — Отец, я тебе рассказывала про него... — И, поворотясь лицом к Анне Тихоновне, сказала: — Знаете, он ведь тоже Антипов. Правда, интересно?.. Он в госпитале у нас лежал. Я когда пришла, помню, на дежурство и девчонки сказали мне, что у меня в палате появился Антипов, сердце сразу таки оборвалось, подумала, что Миша...