Она подошла к тому месту, где он сидел с бокалом вина, поцеловала его и сказала, чтобы он ни о чем не беспокоился.
Мейви мистер Маккарти врал напропалую — как никому и никогда. Он выдумал, что у него нелады с желудком, чтобы она кормила его простой пищей. Мейви же — то ли из забывчивости, то ли в надежде, что его уговорит, — всегда готовила что-нибудь эдакое. Выдумал, что видеться с ней он может только раз в неделю, по субботам, чтобы свидание особенно не затягивалось и чтобы, получив то, ради чего он приходил, можно было сразу уйти. Выдумал, что у него жена и двое детей, чтобы у Мейви, не дай Бог, не возникло желания их отношения упрочить.
— Как следует почисти зубы, детка, сделай одолжение. — Мистер Маккарти как человек практичный боялся чеснока. Говорил он с уверенностью в своей правоте, ибо знал, что Мейви спорить с ним не станет: перед тем, как заняться любовью, и в самом деле следует хорошенько почистить зубы.
Пока она была в ванной, он, что-то мурлыча себе под нос, размышлял над тем, что покамест на судьбу ему обижаться не приходится. Он выпил еще вина и, когда Мейви вернулась, налил и ей тоже. Встречаться они могли только по субботам, так как Эйтне, девушка, с которой Мейви на паях снимала квартиру, на выходные уезжала.
— Ну вот, наконец-то, — приговаривал мистер Маккарти, посадив Мейви к себе на колени и поглаживая ее темно-синюю блузку. Сидела она, слегка ерзая и болтая ногами, пока туфли не свалились на пол.
Сегодня у Мейви был день рождения. Сегодня ей исполнялось двадцать семь лет, мистеру же Маккарти было пятьдесят два. Этой ночью и еще раньше, уже несколько дней и ночей подряд, она только и думала, устроить ли что-нибудь по этому случаю, сказать ли про день рождения мистеру Маккарти. В прошлую субботу она решила, что не стоит, пожалуй, говорить ему, что через неделю у нее день рождения, ведь мистер Маккарти может неправильно ее понять. Подумает еще, что это намек на то, что она ждет от него подарка, рассчитывает, что в этот день он устроит ей праздник. Она представила, как он входит с большим свертком, как садится, как говорит: «Какая замечательная скумбрия!» и объявляет, что, раз ей сегодня исполнилось двадцать семь лет, он проведет с ней весь день и даже останется на ночь. «Попозже поедем с тобой в Уэст-Энд, — говорил мистер Маккарти в воображении Мейви, — и пойдем на шоу в «Палладиум». Билеты у меня в бумажнике».
— Ну и погодка, — посетовал мистер Маккарти. — Туман такой, что в двух шагах ничего не видно.
Мейви что-то буркнула в знак согласия. Вспомнились ей и другие ее дни рождения: год, когда ей подарили воздушного змея; другой год, когда у нее в духовке не поднялось тесто, которое она сама выбирала, и пирог получился каким-то серым, комковатым. Она тогда горько плакала, а мать взяла чайную ложечку и стала бить ее по пальцам. «А после шоу, — продолжал говорить в ее воображении мистер Маккарти, — мы могли бы пообедать в одном симпатичном ресторанчике. Что ты на это скажешь? А потом выпьем по рюмочке — и домой, к тебе в гнездышко». Говоря это, мистер Маккарти ткнулся головой ей в шею, и Мейви вдруг осознала, что он и в самом деле водит носом по ее шее — правда, молча.
— Сегодня особый день, — сказала Мейви. — Очень особенный ноябрьский день.
Мистер Маккарти засмеялся:
— Для меня каждая суббота — особенный день. Красный день календаря, можно сказать. — И он принялся ее обнимать, не дав ей возможности объяснить ему, что она имела в виду.
Поскольку родилась она под знаком Скорпиона, от нее ждали, что она будет сильной, бесстрашной и предприимчивой. В детстве с ней все время что-то случалось — и не из-за шаловливости, а из-за мечтательности. Мечтала Мейви и сейчас: она представила, как мистер Маккарти, узнав про ее день рождения, выбегает на улицу за цветами. Вот он возвращается, в руках огромный букет, и говорит, что отменил важную встречу и даже позвонил домой сказать, что вызван по срочному делу. Она почувствовала, как его пальцы пробегают по ее спине, ощупывают ребра — он это любил. Некоторое время они лежали молча, и постепенно ей становилось все грустнее, все тоскливее.
— Какая же ты хорошенькая, — промурлыкал мистер Маккарти. — Ах, Мейви, Мейви.
Стиснув его бледную, дряблую руку, она вдруг вспомнила тот день, когда к ним в спальню ввалился угольщик, и почувствовала, как шея у нее наливается краской. Она вспомнила тот, первый день: она снимет чулки и видит, как ее любовник, уже раздевшийся догола, неподвижно стоит перед электрическим камином и озадаченно на нее смотрит. Девственности ее лишил не он, тогда она уже не была девушкой, но за все это время она не изменила ему ни разу.