— Пользоваться?...
— Да... в каком-то смысле. Силу их брать. Но относиться к ним, как... к непутёвым родственникам. Слушать их излияния, фильтровать ценное... но и воспитывать их, облагораживать, отучать от совсем уж свинства. Это работает. А любовь — так это же и значит, что ты принимаешь другого в... семью. Пускаешь внутрь... не только на верхний этаж. Глубже. Но никто не обязан пускать до самого дна, понимаешь? Его, может, и нет, этого дна... или ты сама там никогда не бывала. И уж во всяком случае — ты за него не отвечаешь... Хотя вот Лем «Солярис» написал — что нетушки, мол, ещё как отвечаем мы за своё дно, вот бы нас в него ещё потыкать... а Океан потом отхлестать, в отместку, жёстким излучением... такой вот гуманист...
Вздох.
— Странно... Я в детстве читала — думала, про любовь такая книжка... с самопожертвованием...
— О чём и речь! Конечно, любовь и садизм, их разделить очень трудно бывает... некоторым. Оба из глубин. Ум помогает, но и ум можно совратить... к старости особенно, последний роман того же Лема см. А вообще-то проблема дна упирается в проблему «я»: где оно кончается и где начинается не-я, и ответ — легко догадаться, как всё в человеке — что чёткой границы нет, и быть не может... И, знаешь...
Пауза.
— Спасибо тебе, что ты меня... в себя пускаешь. Нас...
— Ах...
— Ага... серьёзно... Оно уже от одного этого не такое... страшное будет, правда? А то ведь и собственное тело может до смерти напугать, без кожи-то. С непривычки. То же и душа, аналогия очень глубокая здесь... То и другое надо знать, уметь, помогать... лечить... И вот фики наши, всевозможные сочинения — это же и есть: мы все глубоко друг в друге сидим, стимулируем... как бы такая взаимная перистальтика. Помогаем нащупать. Из самых нижних, самых безусловных — как рефлекс — фантазий, постепенно поднимаются, всплывают... обрастают кожей, одеждой... проходят уровни стыдности: сначала для себя, потом для двоих... Но и самый всплывший, совсем уже головной... приличный текст помнит, откуда он изошёл. Корни глубокие, через эти корни он достаёт до самого нерва. И вот мы читаем — друг друга и друг другу — это очень, очень... нужно нам...
— ...Нервы щекотать?
— Любить, Эля. Это мы так... любим, учим себя, помогаем любить... Просто вот так это у нас выглядит... раз уж мы такие подобрались...
— Какие?
— ...word people. Да?
— ...Хм... Но разве... То есть в чём тогда ценность-то? Всех этих сочинений? Я имею в виду, не для нас только... Или это как сны? Самому интересно поначалу, а в пересказе скука, ни о чём?...
— Ну это смотря какой сон... и как пересказать. Но, да, многое у нас... для внутреннего потребления. Кажется, ух — а попробуй-ка... составь сборник. Да мы и пытались... Даже совсем уже всплывшее, в стратосферу, не всегда... общепонятно, а уж всё что ниже — вообще никак, если без контекста. Без нас... Или надо тогда давать и весь контекст, а это... совсем другой жанр. Может, и не придуманный ещё...
10 БАЦ (МАША)
жила одна девочка, которая очень любила ебаться с одним мальчиком. вот раз приходит она к нему в постель, а он спит. она к нему и так и этак и по-всякому, а он все не просыпается. ну тогда она тоже заснула рядом и попала в его сон. и там они наконец поебались.
жила одна девочка, которая очень любила целовать одного мальчика в ухо, и в угол глаза, и в шею сзади под волосами, и в перинеум за скротумом, и в подушечки пальцев. ну и ебаться тоже, конечно.
жила одна девочка, которая встретила одного мальчика. и они стали ебаться.
жила одна девочка, которая очень любила ебаться с одним мальчиком. вот раз ебались они, а тут пришли другие девочки и давай им помогать. и потом мальчик стал ебаться с ними, а одна девочка теперь уже им помогала. устала до хихиков.
жил один мальчик, с которым любили ебаться девочки, но это можно было только когда все улыбаются. а если кто не улыбается, то сначала надо было с ней поебаться, чтоб заулыбалась. и одна девочка, которая и так всегда улыбалась, все ждала и ждала своей очереди. но продолжала улыбаться.
жила одна девочка, которая очень красиво оделась, чтобы поебаться с одним мальчиком. а он ее бац и сразу всю раздел. но они поебались.
жил один мальчик, который ебался сразу с несколькими девочками. а чтоб не путаться, он им давал имена, но всегда разные, и в конце концов запутался. пришлось девочкам с ним по отдельности поебаться, чтоб распутаться.