— Тебя могут убить! Ты допрыгаешься!
— Не допрыгаюсь. У меня есть план.
— Хорошо, если твой план не предусматривает чмоки-чмоки с твоим дружком.
— Ты меня дурой считаешь? Никаких чмоки-чмоки ни с кем. Йейн перебрался в квартиру своего отца. А я сегодня буду спать в своемдоме.
— В какомдоме? — воскликнул Бью.
— Мне пора, — сказала Хейвен. — Надо кое-чего прикупить.
ГЛАВА 52
— Мисс! Мисс!
Стоило ей вытащить из кармана ключ, как папарацци, поджидающие около дома, подняли крик. Это была пестрая толпа — пузатые профессионалы, чьи фотокамеры стоили дороже квартир, в которых они жили, а рядом с ними — мускулистые панки, одетые, как студенты из Нью-Джерси. Некоторые из фотографов с виду вполне тянули на маньяков и серийных убийц. После ночи, проведенной у Вашингтон-Мьюс, многие из них выглядели неопрятно, а некоторые — просто отвратительно. Отросшая щетина, мешки под глазами. Впечатление было такое, что на протяжении последних суток они только тем и занимались, что таращили глаза.
Хейвен поставила пластиковое ведро, наполненное моющими средствами, на мостовую, и достала ключи.
— Чего надо? — спросила она, изобразив акцент девушки из неведомой страны.
— Кто ты такая? — выкрикнул один из папарацци.
Хейвен предусмотрительно стянула пышные волосы в пучок, и никто из фотографов не узнал ее.
— А ты как думать, а? — Хейвен выдернула из ведра швабру и покачала ею перед физиономией фотографа. — Горничная я.
По толпе пробежал разочарованный ропот.
— Где Йейн Морроу? — спросил другой мужчина.
— А мне откуда знать? Думаете, он уборщица спрашивает, можно ему куда пойти?
— Тысяча долларов, если скажешь, где его найти!
— Две тысячи! — выкрикнул кто-то еще.
Некоторые из парней посмелее протиснулись к калитке и медленно пошли к Хейвен — с опаской, как к незнакомому зверю. Один достал из кармана бумажник и помахал им, надеясь, что она поймет международный знак взятки.
Хейвен проворно отперла замок, скользнула за дверь и захлопнула ее. Несколько секунд она простояла, прислонясь к двери, слыша, как папарацци колотят по ней кулаками. В доме мерзко пахло гниющей зеленью. Хейвен насчитала дюжину стеклянных ваз, наполненных увядшими цветами. Их стебли плавали в мутной воде. Всего за несколько дней благоуханные цветы, подаренные ей Йейном в самое первое утро в Нью-Йорке, стали мертвыми и гадкими.
После того как папарацци сдались и вернулись на свой пост, Хейвен обошла дом с мешком для мусора и очистила вазы от цветов. Однако противный запах остался. Хейвен поднялась наверх, открыла все окна и упала на неприбранную кровать. Она слышала, как в переулке переговариваются фотографы. Они явно ждали, когда она закончит уборку и выйдет из дома. «Если я не уйду засветло, — думала она, — папарацци поймут, что я никакая не горничная». Но если она утром уйдет через крышу, ее никто не увидит и не поймает. Вряд ли этот трюк мог сработать дважды, но Хейвен надеялась, что ей осталось провести в Нью-Йорке всего одну ночь перед возвращением в Сноуп-Сити. Она лежала и молилась о том, чтобы Бог помог ей найти доказательства, которые были нужны, чтобы утром Йейн отправился за решетку, чтобы его арестовали во время завтрака с подлой и мерзкой Падмой Сингх — президентом общества «Уроборос».
Хейвен повернулась на бок, и ее взгляд упал на римскую гравюру, которая так и стояла на прикроватной тумбочке. Когда-то эта картина так много для нее значила. А теперь, как все прочее в этом доме, гравюра казалась Хейвен предметом из другой жизни.
Зазвенел мобильник. На дисплее высветился номер Йейна. Хейвен перевела вызов в голосовую почту. Она понимала, что Йейн скоро начнет ее разыскивать. Но вряд ли он догадается, что она спасается в домике на Вашингтон-Мьюс. Пока дом стерегли папарацци, для Хейвен он был самым безопасным местом на Манхэттене. Эта мысль успокоила Хейвен, и она закрыла глаза.
Кто-то сел на краешек ее кровати. Она не успела вскрикнуть — чья-то ладонь легла на ее губы.
— Это я, — прошептал Этан.
Луна зашла за тучи, и Констанс едва разглядела его в темноте.
— Что ты здесь делаешь?
— Говори тихо. Возле дома люди. Нам нужно уехать из Нью-Йорка. Я заказал билеты на «Сен-Мишель». Он отплывает в Италию через неделю.