Чувствуя, как от этого звука, где-то в районе желудка поднимается тошнота, а перед глазами снова возникает то ночное небо, те полосы огня, которые сносят родной дом. Отбрасывая это от себя, и сжимая руки в кулаки, молодая женщина начинает бежать уже к нужному месту. Сдвигая баки, она спешит убраться с улицы, в подвал, который бы мог бы и стать могилой, если бы не его секрет, скрытый в самом понимании мироздания и того, кто был хозяином убежища в доме, в котором располагался когда-то ночной клуб с эскорт услугами.
Артефакт, что она прятала начинал сильнее нагреваться, вступая в контакт с ее волнением. Гул с улицы сотрясал стекло подвального окна, или же это уже она делала сама, под давлением эмоций и чувств, которые хотели вырваться наружу. Но было рано, слишком рано, чтобы в ней снова проснулась так мощь, которая откроет новый путь.
Нырнув в подвал и закрыв окно. Молодая женщина опустилась на пол, став на колени. Выравнивая дыхание, и пульс, ей удавалось подавить это напряжение, что гуляло по ее пальца, и по изогнутой, тянулось к артефакту у нее в за пазухой.
-Ты вовремя, - раздавшийся голос над головой, не вызвал ни дрожи, ни легкого испуга от неожиданности. Как может напугать голос, принадлежащий хозяину этого темного подвала? Голос, который на протяжении уже пары лет, помогал ей справляться с этой «лихорадкой», принадлежал высокому мужчине, выглядевшему на сорок пять лет, с легкой сединой в волосах. Его отличало то, что не смотря ни на что, он носил костюм тройку, без галстука, называя ее: «-Удавка политиков, не более». Будучи высоким и жилистым человеком, он напоминал ей, первое время, книжного персонажа, в духе смотрителя кладбища, но не владельца ночного клуба, на работе у которого было более сорока девушек разного толка: мулатки, негритянки, азиатки, европейки. Худые и полные, изящные и не очень. И каждая была искусна в своем женском деле, каждая была очаровательная и обаятельная.
Сейчас он уже не занимался этим, с приходом нового режима и после побега важных клиентов, бизнес сделался не очень прибыльным, да и в такое военное время, эскорт особо не был нужен. По сути, менять прекрасное место на жалкий бордель, он не мог. Для этого человека, это было перешагнуть себя и свой эстетический вкус. Проще закрыть, и не дать превращать репутацию своего заведения в третьесортную забегаловку для перепихона. Все его леди, а иначе тех особ не назвать, ибо каждая обладала невероятным чувством такта, и воспитанием женщины из хорошей семьи, были для него дорогими особами, в которых он видел не просто плоть и грудь, а каждая была личность, что еще интереснее, каждую свою леди он знал по имени.
-Я же знаю, как ты ненавидишь, если кто-то приходит не вовремя, - открыв глаза, и посмотрев в лицо мужчины, молодая женщина выдохнула, - они гнали меня по выезженным землям. У них новое оружие. И ты был прав, они привезли артефакт сюда, - ее рука нырнула за пазуху и вынула сверток. Протянув руку к мужчине, она предлагала взять его мужчине, но тот только отрицательно покачал головой и сел на корточки, рассматривая его в ткани.
-Он твой, по праву, - его глаза пристально смотрели на сверток, как если бы ему показывали детёныша дикого животного. Ей никогда не нравились эти глаза, черные как сама бездна, где не видно зрачка. Это давало его образу, еще больше чего-то зловещего. Подняв руку, мужчина провел ею над артефактом, словно поглаживая, - я объясню тебе, как его применить. Но...ты еще не можешь его использовать.
Его рука опустилась, и мужчина поднялся на ноги. На улице все еще был гул сирен, а в подвале, в полумраке, царила тишина. Помещение было относительно пустое: у левой стены, которую никак не увидишь с улицы, был книжный стеллаж, заставленный папками и тонкими книгами, похожими на инструкции. У другой стены, стоял столярный стол, над которым висела лампа, а все инструменты ютились в паре ящиках. Ну и коробки, разных размеров, которых было не менее шести или семи. Она никогда не спрашивала, что в них, да и знать не хотела. Молодая женщина поднялась на ноги, сжимая в руке сверток.
-Теперь, псы наводнят улицы...они будут искать меня, - ее глаза, имевшие обыкновение быть то карими, то зелеными, сейчас напоминали болотистый цвет. Они смотрели устало, но в их глубине была заметна ее решимость, - что будем с этим делать?