Вы знали, что делали!
На скулах у него дернулись желваки.
— Может, мне доказать, насколько лживы твои слова? — спросил он. — Сейчас ты не устала, и я очень сомневаюсь, что ты в это время дня пила бренди.
— Это здесь ни при чем! — в отчаянии бросила она. Опасение, что стоит ему только коснуться ее, и она забудет все разумные доводы, было ей крайне неприятно.
— Неужели? — мрачно ответил он, протягивая к ней руки и сжимая ее плечи. Тесc попыталась уклониться, но он посадил ее к себе на колени и, не обращая внимания на кулачки, которые Тесc выставила перед собой, прижал ее к своей широкой груди.
Девушка догадывалась, что он очень зол — ее слова задели его гордость, мужское достоинство. Она сжалась и приготовилась сопротивляться изо всех сил, однако, к своему изумлению и отчаянию, почувствовала, что поцелуй его нежен. Николаc намеренно вызывал в ней ответное желание. Она сдерживалась, как могла, но прикосновение его губ было таким дразнящим и трепетным… Чувства словно взорвались в ней, в груди защемило, и она страстно откликнулась на его ласку всем своим непокорным телом.
Николаc не торопил события, просто держал ее в объятиях, целовал, слегка покусывал крепко сомкнутые губы. Руки ласкали спину и шею Тесc. Она чувствовала, как слабеет, как напряженность покидает ее, и поняла, что прижимается к нему, а губы сами тянутся к его рту. Она почти не замечала, что он касается ее грудей, но когда он взял их в ладони, у Тесc вырвался приглушенный стон. Она оказалась всецело в его власти.
Николаc поднял голову.
— Поможет ли то, — глухо сказал он, — если я признаюсь, что не владею собой, когда дело касается тебя, что стоит мне только дотронуться до тебя, и я теряю способность думать о чем-либо ином, кроме твоих прелестей, удовольствия, которое я испытаю, глубоко погрузившись в твое тело, о твоих радостных страстных криках?
Тесc ничего не ответила, но он, видимо, прочитал в ее лице некое понятное ему выражение. Не говоря больше ни слова, Николаc подхватил ее на руки и понес вверх по лестнице. Он поднимался, а Тесc не делала ни малейших попыток вырваться от него. Мысли ее были туманны и смутны; желание, жгучее и неумолимое, билось в жилах.
Не колеблясь, Николаc толкнул ногой двери ее комнаты и закрыл их за собой плечом. Только тогда он отпустил ее; изящная фигурка девушки соскользнула на пол. Как только ноги Тесc коснулись пола, Николаc крепко прижал ее к себе и отыскал губами ее рот.
Это был уже не нежный поцелуй, но ласка разгоряченного мужчины, требовательная, настойчивая. Тесc не сопротивлялась: она разомкнула губы и впустила его жаркий язык, обвивая руками его шею, с вожделением прижимаясь к его твердой плоти.
Когда Николаc наконец поднял голову, они оба тяжело дышали, и Тесc поняла, что ее глаза сверкают такой же темной страстью, какую она прочитала в его глазах, что ее щеки горят так же, как его, что оба объяты одинаковым безумным желанием. Она хотела его — и это было одновременно так понятно и так сложно…
Николаc увлек ее в глубину комнаты, не спуская рук с талии, не сводя завораживающих глаз с лица. Потом он отпустил ее, но все так же продолжал глядеть ей в глаза. Нарочито медленно он начал снимать свой аккуратный, в затейливых складках шейный льняной платок. Измяв, он бросил его на пол. Затем наступила очередь камзола и башмаков. Наполовину расстегнув рубашку, Николаc еще раз пылко прижал девушку к себе.
Ненавидя его и себя. Тесc безоглядно отдалась его объятиям, покорно поднимая губы, покоряясь его жаркой страсти. Он упоенно целовал ее, наслаждался раскрытыми ему навстречу губами, до боли сжимал ладонями лицо. Вдруг по телу Николаcа пробежала дрожь.
Он пробормотал проклятие, быстро поднял ее на руки и, подойдя к кровати, опустился вслед за ней на мягкую пуховую перину. Тесc смутно подумала, что на сей раз не позволит ему соблазнить себя, но.., невозможно было устоять против его прикосновений, поцелуев, ласк…
Она мечтала о нем: губы жаждали поцелуев, груди — прикосновения. «Я безвольная дурочка!» — проклинала себя Тесc, даже не пытаясь делать вид, что сопротивляется. Она хотела его, хотела всем существом ощущать, как он с силой проникает в ее лоно.
Он положил руку ей на грудь, что вызвало у Тесc легкий стон наслаждения. Она невольно выгнулась навстречу его ладони. С каждой секундой сладостная боль внутри нарастала, кровь, горячая и густая, пульсировала в жилах, соски набухли. Первозданное желание соединиться с ним возобладало над всеми остальными чувствами.
Почти не соображая, что делает. Тесc нетерпеливо распахнула его рубашку и нащупала пальцами плоские соски. От этой робкой ласки Николаc вздрогнул, рот его впился в губы Тесc с еще большей алчностью, а она наслаждалась этой полудикой, полунежной схваткой. Николаc мягко скользнул по горлу девушки к груди и принялся обводить губами соски. Она почувствовала новый взрыв чувственного восторга: руки сомкнулись на его голове, она прижимала ее к себе, а Николаc целовал ее грудь. Неизъяснимая нежность захлестнула Тесc. «Меня влечет к нему не простая страсть, — словно в дурмане подумала она. — Я жажду не просто одних его прикосновений.., но чего-то большего. О Боже! Намного большего!»
Николаc вдруг поднял голову и глухо пророкотал:
— Прости, дорогая, но боюсь, нам придется сбросить эту чертову одежду!
Отодвинувшись от нее, он сорвал с себя рубашку и быстро сбросил бриджи. У Тесc перехватило дыхание при виде его великолепного обнаженного тела. Взгляд ее был прикован к его возбужденному естеству. Впрочем, времени на раздумья не было: Николаc протянул руки и нетерпеливо стянул с нее платье, разрывая старую выношенную ткань.
Он прижался к сокровенным тайникам ее тела, и Тесc выгнулась навстречу его горячей плоти, задаваясь вопросом, как она могла запрещать себе такие необыкновенные чувственные наслаждения.
Руки и ноги их переплелись, его рот вернулся к груди девушки, и язык сладострастно обхватил ее набрякший от боли сосок.
— Знаешь, — тихо выдохнул он ей в грудь, — я за эти двадцать четыре часа думал только о том, чтобы заняться с тобой любовью. Какой же я был дурак, что бросил тебя вчера ночью! Но я поклялся, что не стану принуждать тебя, дам тебе время привыкнуть к этой мысли. — Он посмотрел на нее и лукаво улыбнулся. — По крайней мере я пытался сделать это, но как только оказался рядом с тобой, зов плоти затмил разумные доводы. Я хочу тебя, дорогая, и если ты не станешь лгать себе, то согласишься, что так же отчаянно хочешь меня.
Не ожидая ответа, он рукой скользнул вниз к покрытому нежными завитками холмику. Дыхание Тесc участилось, и, к своему смущению, она машинально раздвинула бедра. Он посмотрел на нее: в его черных глазах сверкало удовлетворение.
— Неужели ты и теперь станешь говорить, что не хочешь меня? — хрипло пробормотал он. — Что ты не так же жаждешь меня, как я, не мечтаешь разделить страсть, которую мы находим в объятиях друг друга?
Тесc почти ненавидела его в этот момент. Он заставлял ее признать раз и навсегда, что она беспомощна в его руках, высказать вслух, какое она испытывает к нему вожделение. О Боже правый, она хотела его, тело ее болело от желания, она сгорала, почти умирала от его безудержных ласк…
Николаc бесстрастно наблюдал за борьбой внутри нее, потом снова принялся губами ласкать ее соски, одновременно нежно поглаживая пальцами влажную, податливую плоть. Тесc стонала от удовольствия.
— Ты хочешь меня, дорогая? — снова спросил он. — Хочешь?
Тесc вскрикнула и выгнулась, не в силах вынести эту сладостную муку.
— Будьте вы прокляты! — срывающимся голосом закричала она; фиалковые глаза ее потемнели от страсти. — Да!
Глава 11
То, что Тесc сдалась, должно было бы принести Николасу чувство удовлетворения, однако этого не произошло. Несмотря на «победу», он ощущал пустоту, понимая, что телом Тесc стремилась к нему, в то время как душа ее и сердце во всей их неповторимости оставались глухи и немы. В прежних любовных историях Николаc всегда заботился о том, чтобы его подружка наравне с ним получила свою долю удовольствия, и никогда не задавался вопросом, что происходит у женщины в голове. Однако на этот раз он об этом задумался. Задумался потому, что это имело для него особое, с каким-то оттенком горечи значение. Огромное значение.