Рыдая больше от ярости, чем от испуга, она продолжала колотить в дверь и настойчиво звала хоть кого-нибудь, кто бы освободил ее.
Но все было тщетно. Никто не пришел на ее отчаянные крики.
Что сказал Эйвери слугам и как ему удалось удерживать тетушек, — этого она не знала, но в тот момент ей казалось, что у него все хорошо продумано. Она была заперта в собственной комнате. Пленница этого презренного типа . Исполненная отчаяния, она опустилась на пол у дверей. «О Боже! Что же мне делать?»
Тесc напомнила себе, что страх может затмить разум, а это будет роковым для нее. Она несколько раз вздохнула, успокаиваясь, и поднялась на ноги. Эйвери не победит! Она решительно вздернула подбородок и направилась к обитому камчатной тканью креслу, стоявшему возле кровати. Ей надо было подумать.
Тесc долго сидела в кресле, не обращая внимания ни на сгущавшуюся вокруг нее тьму, ни на быстротекущее время. Мысли лихорадочно путались в голове. Она знала, что Эйвери опасен, но не ожидала, что он будет вести себя столь необдуманно и нагло. Тесc нахмурилась. Наверное, сегодня за время их с Эстер отсутствия что-то случилось. Нечто такое, что взбудоражило его и заставило предпринять такие рискованные действия. Что бы это могло быть?
Она отсутствующим взглядом обводила спальню, отделанную в ее любимых розовых и кремовых тонах, и перебирала разные варианты. Совершенно случайно она заметила маленький серебряный поднос, стоявший на краю ее туалетного столика. На подносе лежал конверт.
Соскочив с кресла. Тесc вдруг обратила внимание, что вечерний сумрак заполнил комнату. Ворча про себя, она отыскала парный канделябр тому, что швырнула в Эйвери, и зажгла его. С канделябром в руках Тесc подошла к туалетному столику и схватила конверт, сердито заметив в мерцающем свете свечей, что печать лорда Рокуэлла сломана и не слишком умело восстановлена. Сломавший печать, видимо, не считал нужным скрывать, что письмо от ее дяди было вскрыто и чужие глаза уже прочитали его.
Выругавшись недостойным леди образом. Тесc вынула единственный листок и быстро пробежала глазами строчки. Наверное, лорд Рокуэлл чувствовал, что в усадьбе Мандевиллов дела идут не блестяще, поскольку в письме сообщалось, что он и другой дядя Тесc — Александр собираются приехать в Кент и задержаться здесь подольше. Они прибудут в субботу, через четыре дня, и с нетерпением ждут приятного времяпрепровождения с ней и тетушками. В конце своего послания лорд Рокуэлл упоминал о возможной поездке всех трех леди вместе с ними в Рокуэлл-Холл, в его поместье в Корнуолле, после того как их визит в Кенте завершится. А в Корнуолле они вместе смогут провести праздники.
«Что ж, это, безусловно, объясняет поведение Эйвери», — мрачно заключила Тесc. Эйвери — далеко не глупый человек, и, прочитав письмо лорда Рокуэлла, он должен был понять, что известия о его беспрестанных ухаживаниях за Тесc дошли до слуха дядюшек и что они прибывают в поместье Мандевиллов для того, чтобы самим разобраться в положении дел. Предложение Тесc и тетушкам провести Рождество в Рокуэлл-Холле ясно давало понять, что ее дяди намерены уговорить Тесc перебраться в место, которое они считали наиболее безопасным для нее.
Покусывая полную нижнюю губку. Тесc нервозно расхаживала по замкнутому пространству спальни. Едва Эйвери прочитал письмо, — а у нее не было никаких сомнений, что он это сделал, — он понял, что у него не было ни минуты лишнего времени. Какие бы у него ни были планы в отношении ее, они должны быть реализованы до субботы, когда приедут ее дядья.
Чувствуя, как ее охватывает паника. Тесc заметалась по комнате, пытаясь снова обнаружить хоть какой-нибудь способ выбраться.
Узкие, свинцового стекла окна спальни во втором этаже, выходившие в сад, расположенный позади дома, никогда не открывались, только пропускали свет, а до каменной террасы внизу было далеко.
Тесc сглотнула. Если другого выхода нет, она разобьет окна и лучше рискнет свернуть себе шею, чем будет покорно дожидаться прихода Эйвери. Необходимо бежать! Прошло уже несколько часов с тех пор, как он запер ее в комнате. Нельзя терять ни минуты!
С такими мыслями Тесc поспешно соорудила веревку из простыней, переоделась в черную бархатную амазонку и надела ботинки. Потом собрала свои драгоценности, сунула их вместе с несколькими платьями в наволочку, схватила черную накидку и в последний раз оглядела комнату. Больше ей здесь ничего не пригодится.
Воцарилась тьма. Было не очень поздно, но Тесc вдруг ощутила зловещую тишину в доме. Обычно в нем слышались суета слуг, хлопанье открываемых и закрываемых дверей, звяканье подносов и обрывки разговоров, но в этот вечер повсюду было тихо. Словно все в доме знали, что должно произойти, и затаили дыхание в ожидании повторения истории.
«История не повторится вновь», — решительно пообещала себе Тесc. Эйвери поймет, что она более крепкий орешек, чем ее прабабка Тереза.
Тесc положила наволочку возле окна, взяла медную кочергу, лежавшую у камина, и с силой ударила по стеклу. Пальцы, сжимавшие кочергу, словно обожгла боль. Раздался грохот, но стекло осталось невредимым.
Подавив отчаянное рыдание. Тесc била о стекло снова и снова и даже не услышала, как в замке повернулся ключ. Именно в тот момент, когда на стекле появилась трещина, до нее донесся тихий скрежет. Она развернулась, как тигрица в западне; сердце громко стучало в груди. Девушка крепко сжимала в руке кочергу, готовая сразиться с мерзавцем, собиравшимся обесчестить ее.
Но Тесc с облегчением увидела, что в дверном проеме появилась не зловещая фигура Эйвери. Это были ее тетушки — возбужденные, встревоженные. Увидев Тесc, тетушка Мег предупреждающе поднесла палец к губам. Эстер стояла прямо за ней, держа в руках небольшую сумку и свечу.
Страх отпустил девушку — неприятное ощущение, постоянно преследовавшее ее с тех пор, как Эйвери запер двери спальни, исчезло. С облегчением и надеждой она смотрела на женщин, входивших в комнату.
Маргарет Мандевилл в свое время считалась красивой и сейчас, в семьдесят, была все еще обворожительна: нежный круглый подбородок, небольшой прямой нос. Она унаследовала холодные голубые глаза Мандевиллов, но обычно в глубине их светился такой мягкий юмор, что вскоре человек забывал об их ледяном оттенке. В ее лице не исчезало выражение искреннего восторга, доброты и покладистости, и благодаря этому Маргарет становилась всеобщей любимицей даже среди тех, кто видел ее в первый раз.
Маргарет приняла сторону Мандевиллов, и это было естественно, учитывая, что она была сестрой Грегори, притом намного моложе его. Эстер была похожа на нее — те же густые светлые волосы Мандевиллов, но при этом прекрасные фиалковые глаза Терезы.
Глядя, как они обе бросились к ней. Тесc почувствовала, что готова заплакать. Тетушки никогда не покидали ее и теперь пошли на ужасный риск — пробрались в ее комнату… А если Эйвери их обнаружит?
— Поспеши, девочка, нам надо увезти тебя сию же минуту, — прошелестела тетя Мег. — Я дала ему все снотворное, что у меня было, — подсыпала в вино за обедом, но его было немного. И хотя он сейчас громко храпит за столом, не знаю, сколько у нас есть времени.
Я отпустила его наглого дворецкого, сказала, что Эйвери дал слово, что он ему сегодня вечером не понадобится. Этот человек не стал со мной особенно спорить, но все это ему не понравилось! Мы не можем мешкать — ты должна уехать немедленно. Нельзя терять ни минуты!
— Но что?.. Как вы?.. — отрывисто спросила Тесc, пытаясь постичь неожиданный поворот дел.
— Как мы узнали о его планах? — прошептала ее бабушка. Голубые глаза улыбались, а все еще красивое лицо обрамляло белое облачко волос. — Я заподозрила неладное с той минуты, как прибыл гонец от Рокуэлла и привез письмо. Это было в тот день, когда вы уезжали. Эйвери едва взглянул на него, и злость исказила его лицо! Он тут же скрылся в библиотеке, через несколько минут вышел и отпустил всех слуг, кроме двух мошенников, которых привез с континента. Я сразу поняла, что он замыслил недоброе! Но я не могла решить, что же именно, до тех пор пока он не отправил Лоуэлла наверх отнести письмо в твою комнату. Когда тот поднимался по лестнице, я увидела на конверте почерк твоего дяди. Ну а когда я поняла, что он прочитал адресованное тебе письмо от Рокуэлла, тут уже нетрудно было сделать выводы. — Тетя Мег вдруг покраснела. — После того, как Лоуэлл спустился, я проскользнула в твою комнату и, к своему стыду, девочка, признаюсь, тоже прочла письмо Рокуэлла, но только после того, как заметила, что Эйвери распечатал его. Я не собиралась совать нос в чужие дела! Но как только я узнала, что приезжает Рокуэлл, поняла, что Эйвери будет принужден действовать немедленно, если не захочет, чтобы ты и твое состояние выскользнули у него из рук. Я знала, что он неприятный человек, — с раскаянием произнесла она, — но никогда не думала, что он сможет зайти так далеко. Прости меня, дорогая, но я не понимала всего, что тебе угрожает. Я никогда не стала бы подвергать тебя опасности, если бы хоть на минуту заподозрила, что он такое же чудовище, как мой покойный брат.