— Тогда, я думаю, надо позволить тебе продолжать?
— Да. — Он крепко сжал рукой ее бедро и еще крепче прижал к себе. — Определенно надо, и я полагаю, ты найдешь это крайне… крайне ослепительным…
Он разжал руки и немного отодвинулся от нее, чтобы расстегивать зубами следующие пуговицы. Его жаркие губы, медленно, неумолимо опускавшиеся вдоль ее тела, вызывали у Тесc трепет.
Потребность выгнуться и коснуться его захватила ее полностью.
Погрузившись в собственные эротические исследования. Тесc гладила стройные бедра и спину Ника и не осознавала, что делал он, пока его губы не взялись за следующую пуговицу. У Тесc перехватило дыхание, она изумленно почувствовала, как губы тронули тугие завитки волос в средоточии бедер. Пуговица была как раз там, где она больше всего жаждала его прикосновений. По телу у нее пробежал озноб.
Еле дыша, с бешено бьющимся сердцем Тесc нетерпеливо ждала, что будет дальше. Она была совершенно возбуждена, готовая принять его. Грудь стала невыносимо чувствительна, в сосках приятно покалывало от его поцелуев; она беспомощно изогнулась, подставляя свое тело его губам. Когда он глубже зарылся лицом в прозрачную ткань, отделявшую его от мягкой влажной плоти. Тесc напряглась и попыталась отпрянуть: ощущения, о которых она никогда не подозревала, испугали ее столь же сильно, как и обрадовали.
Ник схватил обеими руками ее бедра и удержал на месте, а сам продолжал танталовы муки: медлил, играл языком с единственной пуговицей, разделявшей ее обнаженную незащищенную плоть от его вездесущих губ. Он вдыхал ее аромат, посасывал ткань и наконец, не в силах сдерживаться, расстегнул пуговицу…
Ник едва ли расслышал низкий восторженный стон Тесc, когда коснулся пьянящей сокровенной плоти, открывшейся перед ним. «Она такая сладкая, чертовски сладкая», — смутно подумал он, раскрыв губы навстречу этой теплой впадине, в которую страстно устремился его язык. Он намеренно опустил руки ниже, придерживая ее содрогающееся тело, чтобы трепет не мешал ему изучать и упиваться ею. Ткань рубашки натирала ему подбородок и мешала проникнуть глубже, так, как он хотел. Ник неохотно расстался с частью своего плана и поспешно расстегнул еще несколько пуговиц, раскрыв рубашку до колен.
Дыхание Тесc приостановилось: она почти не двигалась в страхе, что рассыплется на тысячи кусков. Она никогда не мечтала.., не представляла… Изысканная боль и неистовая жажда, которую он пробуждал каждым чувственным движением своих губ и языка, были невыносимы. Голова Тесc раскачивалась из стороны в сторону, руки беспомощно тянулись к нему. Она хотела дотронуться до него, погладить его, поцеловать, но сил не было. Никогда еще Тесc не испытывала такого наслаждения, никогда не переживала таких буйных эмоций, пронзавших ее в эту самую минуту.
Ник припал ртом к треугольнику ее курчавых волос, а его язык нащупывал и возбуждал крошечную почку, которую там разыскал.
Он немного приподнял ее бедро и глубоко погрузил во влажную впадину два пальца. Тесc напряглась и неистово прижалась к нему.
«О Боже! — смятенно думала она. — Что он со мной делает?» Ощущение было таким невероятным, таким сильным, что она не могла совладать со своим телом. Она все глубже зарывалась ладонями в его волосы, а бедра страстно поднимались навстречу его ищущим пальцам.
Он гладил ее, внедрившись в жаркое лоно, ощущая ее жадное ликование, и его рот и язык все ближе и ближе подводили Тесc к краю чувственного восторга. Тело его болело так, что он готов был взорваться.
«Да она просто огонь, — думал Ник, — сладкий, сладчайший огонь…»
Тесc знала наверняка, что больше не выдержит ни мгновения этой изысканной плотской пытки. Она дрожала, сотрясалась от силы первобытных чувств, пробужденных им, ничто другое не могло бы доставить ей такие ощущения.
— О силы небесные.., о Боже! Ник!
Николаc ощутил языком, как трепещет ее плоть. Он тоже застонал, и упоительные, страстные крики любви, как морская волна, омыли его с ног до головы. Он изо всех сил пытался контролировать себя, сосредоточившись на том, чтобы подарить ей последние искры удовольствия. Когда буря постепенно утихла, он поднял голову и посмотрел на ее застывшее лицо.
— Ну что, — хрипло спросил он, — тебе это показалось ослепительным?
Тело Тесc все еще пульсировало от захватывающих ощущений, которых ей никогда в жизни не доводилось переживать. Она залилась румянцем от восторга и, широко раскрыв глаза, пробормотала дрожащим голосом:
— Очень!
Ник улыбнулся:
— Что ж, дорогая, это только начало…
Она смутно понимала, что Ник не достиг такого же ослепительного пика страсти, что пережила она, и что тело его по-прежнему болит от желания. Но в тот момент из нее словно вынули хребет.
Она была слишком пресыщена, чтобы что-то делать. Уверенная, что ослышалась. Тесc изумленно переспросила:
— Начало?
— Ну да, начало, — снова сказал Ник, потершись твердыми губами о ее нежную кожу.
Она не думала, что страсть может так быстро возродиться, однако не прошло и пятнадцати минут, как рубашка ее была отброшена в сторону, она была совершенно обнажена, а руки Ника снова принялись колдовать над каждым дюймом ее тела, которое словно покалывали тысячи иголок. Тесc поняла, как она ошибалась: он завершил поставленную перед собой задачу и расстегнул последнюю пуговицу на шелковой рубашке и неторопливо направился вверх, целуя ее изящные лодыжки, чуть задержавшись, пощекотал местечко под коленками, прошелся по всей длине бедер.
Руки его искали и находили самые чувствительные, самые потаенные уголки, а вслед за руками следовали губы и язык. И к тому моменту, когда его губы вновь коснулись острых сосков Тесc, она уже вся была в огне, привлекая его ближе в объятия, лаская его.
Ника переполняло желание, он еле выдерживал ее нежные прикосновения. А когда теплые пальцы Тесc стали медленно гладить его возбужденную плоть. Ник больше не мог владеть собой. Он поймал ее ладони и, заведя их ей за голову, лег на нее, крепко прижавшись к бедрам. Тесc попыталась увернуться, но он прошептал ей прямо в губы:
— Нет, дорогая, в следующую ночь я позволю тебе поступать, как знаешь, но не сегодня — я больше не могу ждать. Я должен взять тебя сейчас же! — Он внедрился в ее раскрывшуюся ему навстречу плоть и обрушился на нее градом поцелуев.
У нее было так тесно, так тепло и гладко внутри, что Ник задрожал от плотского наслаждения, которое потоком разлилось по нему.
Он глубже вошел в нее, в эти жаркие маленькие ножны, в которых так уютно разместился его огромный клинок. Исторгая громкие стоны, он бессознательно сжимал руками ее запястья, превратив Тесc в добровольную узницу. Язык его блуждал в глубине ее рта; тело ее было распростерто под ним, подобно пиршественному столу перед изголодавшимся человеком. Мягкие кудри Тесc касались прямых жестких прядей Николаcа, шелковистая нега, исходившая от ее теплой обнаженной кожи, дразнила и возбуждала его, направляла все ближе к драгоценному освобождению, которого так жаждало его тело.
Возбужденная и преисполненная тем же первобытным чувством, что и Ник, Тесc выгнулась ему навстречу, почти в мольбе. Она вся была заполнена им, и это приносило ей небывалое удовлетворение. Восторженные звуки, которые он издавал каждый раз, когда погружался все глубже и глубже в ее лоно, вызывали отклик в ее теле. И от этого его власть над нею становилась еще слаще.
Тесc вдруг страстно захотела дотронуться до Ника, чтобы разделить вместе с ним величайшее наслаждение. Одна за другой волны восторга пронзали ее, а она крепко, изо всех сил целовала его, обвив ногами его бедра, притягивая его к себе.
Николаc вздрогнул, ощутив ноги Тесc вокруг бедер. Мягкие удары сотрясали ее тело, и Ник позволил наконец всей своей сдерживаемой страсти низринуться свободным потоком. Ослабив руки, он провел ладонями по бедрам жены. Крепко прижимая ее к себе. Ник достиг наконец сладостного пика восторга, о котором мечтал. Он отдал ей себя всего, без остатка; с губ его сорвался низкий торжествующий рык.