— Знаем мы, как ты за социализм, — прервал его Лесник, — но не делаем это достоянием масс.
Он поднялся, недовольный всеми, особенно Председателем. «Не общественный он деятель, — думал Лесник, — всегда так направит беседу, что упустит основную нить. А этому, нашему, дай только покритиковать. Государство вздумал критиковать, вредный элемент! И когда он только за ум возьмется! Видно, никогда, хоть сто лет ему будет, котелок у него все так же будет варить!» Отведя Спаса в сторонку, он все это ему выложил. Спас засмеялся:
— Так это ж известно: старая курица медленно! варится!
— Слишком много знаешь! — осадил его Лесник. — Сколько раз я тебя спасал, но когда-нибудь и не смогу спасти.
Спас удивился, как это так Лесник его спасал, ему хотелось спросить его об этом, но он тут же вспомнил, что на эту тему они однажды говорили — когда умерла жена Лесника, и произнес примирительно:
— Лесник, давай не будем придираться друг к другу! Кому от этого польза?
— Никому! — отрезал Лесник. — В том-то и дело, что нет пользы, я потому и злюсь.
— Я тоже злюсь, но терплю, — сказал Спас.
— А ты из-за чего злишься?
Незаметно для самих себя они снова присели возле кукурузной кучи и принялись очищать початки. Спас объяснил, что злится из-за того, что никто ничего не организует и не принимаются никакие меры, чтобы выправить существующее положение. Лесник в удивлении уставился на него: ему показалось, что Спас и Председатель — одно и то же лицо, говорящее одними и теми же словами об одних и тех же вещах.
— А как выправить положение? — спросил он.
— Например, развить торговлю скотом, — ответил с воодушевлением Спас. — Я, Лесник, уже давно об этом думаю.
Услышав краем уха о чем разговор, Председатель, равнодушный ко многому другому, тут же, забыв о недавней стычке, присел к ним и мягко поощрил Спаса:
— Скажи, Спас, что ты там надумал. Мне показалось, что ты подкинул какую-то идею.
— Ничего я не подкинул, — отозвался Спас, — просто, говорю, давайте начнем торговлю скотом. Ввезем, например, баранов из Канады и Австралии, орловских жеребцов из России. Будем продавать их на расплод хозяйствам, выручим кучу денег.
Председатель и Лесник переглянулись.
— Спас, — произнес Председатель, — тебя все к торговле — покупке да перекупке — тянет. Канада, Австралия… орловские жеребцы… У нас уже столько лет народная власть, а ты своей башкой ничего еще не уразумел!
— Не уразумел и все! — смеясь, отозвался Спас. — Старая курица медленно варится!
— Рано или поздно сварится! — уверенно сказал Председатель.
— Это мне известно! — проговорил Спас. — Вот только зло берет, что вы меня не используете.
— А что именно использовать? — заинтересовался Председатель, оценивающе оглядывая его с головы до пят.
— Да все! — гордо ответил Спас. — У меня большой опыт в торговле скотом, в животноводстве… Могу вам развить такое племенное животноводство, что не найдете ему равных!
— А откуда валюта? — спросил Председатель.
— Откуда фураж? — поддержал его Лесник.
— А людей где взять? — продолжал Председатель. — И потом: кто разрешит нам развивать животноводство, если мы — полеводческий район? Людей не хватает и для полевых работ…
— Какой же мы полеводческий район, — раздраженно произнес Лесник. — Вон горы рядом…
— Для государства мы — полеводческий район, — веско заявил Председатель. — Если взять горы, то мы — лесной район, но для государства — полеводческий…
— Да хватит вам спорить! — попытался успокоить их Спас. — Мы ни полеводческий, ни лесной район.
— А какой же тогда? — спросил Председатель.
— Мы вообще никакой не район, — спокойно ответил Спас. — Если б мы были районом, до сих пор бы уточнили, какой мы район. Раньше мы были лесным, а теперь они сунули нас к полеводческим, потому что так им удобней…
— Кто. это «они»? — угрожающе вопросил Лесник.
— Да те, кто определяет районы, ну, государство, — пояснил Спас.
— Слушай, Спас, — прошипел Лесник, — советую тебе лучше замолчать, понятно?
— Лучше вообще молчи, ничего не говори, — поддержал его Председатель.
— Хорошо, — проворчал сильно задетый Спас. — Сначала требуете идей, затем — проводишь, мол, вражескую агитацию, а потом — вообще молчи.
— Не порти нам здесь атмосферу, — мрачно произнес Лесник. — Не веди себя как чуждый элемент! Мы собрались на посиделки, здесь не место для демонстраций.