— Это, мистер Суареш, не проблема. Мистер Фарбер поручил нам доставить вас на место. Мы выезжаем завтра утром.
— Но я — не один. Со мной эти господа.
— В инструкциях, которые я получил, о них ничего не сказано, я должен доставить вас одного. Будьте готовы, утром мы за вами зайдём.
Он вышел из ресторана, а Анна, повинуясь взмаху ресниц Коры, незаметно последовала за ним.
— Что вы предпримите? — спросил нас Суареш.
— Пусть вас это не волнует, — ответила Кора и улыбнулась очаровательной улыбкой, — Подумаем лучше, как мы проведём эту ночь. Сеньор Суареш, я заметила, что на пароходе вы сильно интересовались мною. К сожалению, я не ответила вам взаимностью, в чем искренне раскаиваюсь. Как вы смотрите на возможность провести эту ночь со мной в моём номере?
Суареш обалдел от такого откровенного приглашения, и в нём от неожиданной радости не проснулось ни малейшего подозрения. Он только кивнул и уже не думал ни о чем другом, кроме этой восхитительной перспективы. В это время вернулась Анна, и мы от неё узнали всё об агентах Фарбера. Это были самые обыкновенные гангстеры. Их было семь человек, занимали они четыре номера в этом же отеле, на стоянке их ждали два автомобиля.
Мы закончили ужин. Причем, Суареш уже ничего не ел. Он прямо-таки пританцовывал, так ему не терпелось раздеть Кору и заключить её в свои объятия. Из зала ресторана в номер Коры он не шел, а буквально летел.
Через полтора часа Кора пришла в номер, который занимали мы с Анитой.
— Вот микроплёнка, — сказала она, положив на стол драгоценный рулончик.
— А что с Суарешем? — спросил я.
— Спит сном праведника и проспит до утра. Он ничего не заметил. Коронку я поставила на место. Пусть завтра он спокойно едет в Сент-Луис. Только нам надо будет сопровождать его, по крайней мере, до Джексонвилла, а то он заподозрит неладное. Ты можешь сейчас связаться со своим знакомым во Франции.
Я глянул на часы.
— Кора! В Париже сейчас пятый час утра. Часа через четыре я попробую. А пока, давайте, отдохнём. Завтра нам предстоит дальняя дорога и тяжелый день.
Под утро я связался с Парижем и договорился о встрече с одним из директоров Французской энергетической компании, с которым у Солано были дела, как у страхового агента. После этого я пошёл готовить машины в дорогу. В семь утра из отеля вышли агенты Фарбера с Суарешем. Полковник беспокойно озирался. Ему не нравилось наше отсутствие. Когда компания проходила мимо нас, Анита опустила стекло и помахала ему рукой в коричневой перчатке. Мол, всё в порядке, мы рядом. Суареш успокоился и сел в один из двух черных Крайслеров.
Выждав пару минут после их отъезда, мы тронулись следом. Впереди ехали мы с Анитой, сзади — Кора с Анной. Но такой эскорт агентам Фарбера пришёлся не по душе. Через тридцать миль они остановились. Мы проехали мимо и через пять миль тоже остановились. Когда Крайслеры проехали мимо нас, мы тронулись следом за ними. Через десять миль Крайслеры вновь остановились. На этот раз агенты вышли на дорогу и преградили нам путь. Я остановился.
— В чем дело, господа?
— Слушай, испанец! Тебе говорили, что в Сент-Луисе тебя не ждут? Так какого чёрта ты тащишься за нами?
— Господа, в Сент-Луис едете вы, а мы едем в Филадельфию. Но так уж получилось, что до Джексонвилла здесь только одно шоссе. Поэтому вам волей-неволей придётся пока терпеть наше присутствие.
— Черт с вами! Но не дай Бог, если в Джексонвилле вы повернёте на запад!
Дверцы Крайслеров захлопнулись, и машины тронулись дальше. До Джексонвилла мы играли у этой компании на нервах. То я, то Кора вырывались вперёд, и мы держали агентов с Суарешем как бы в «клещах». Наверное, им это не очень нравилось, потому что в таких случаях они прибавляли газу и уходили вперёд. Но в дальнейшем им всё равно приходилось снижать скорость, и всё повторялось. Так мы развлекались до Джексонвилла.
Перед въездом в город агенты Фарбера вырвались вперёд, и мы нагнали их только на заправочной станции, где они остановились перекусить в кафе и заправить машины. Я оплатил заправку, и мы тоже прошли в кафе. Агенты сидели за двумя столами и быстро поглощали стандартные американские блюда, какие подавались без всяких вариаций во всех придорожных кафе. Суареш сидел мрачный, но при нашем появлении явно приободрился.
Мы заняли соседний столик и заказали то же самое. Другого в кафе просто не было. Агенты Фарбера проглядывали на нас далеко не дружелюбно. А на Анну напало игривое настроение. Она начала громко перечислять все «достоинства» американской кухни. Здесь был и хлеб, ослепительно белый и красивый, но совершенно безвкусный, напоминающий вату; и бифштексы из мяса, замороженного ещё до войны и успевшего лишиться всех соков; и сухой картофель, явно с военных складов; и кислые помидоры; и мучной соус, абсолютно без вкуса и запаха, и много чего другого.