Чуть больше ста лет назад известный французский хирург Вельпо на торжественном заседании Академии наук закончил свой доклад следующими словами: «Нож хирурга и боль неотделимы друг от друга. Сделать операции безболезненными — это мечта, которая не осуществится никогда!»
Вельпо ошибался.
Мир стоял на пороге обезболивания — величайшей победы прошлого века.
Мистер Джефери и «веселящий газ»
В один из осенних вечеров 1844 года жители американского городка Гарфорда собрались в здании суда, чтобы послушать приехавшего из Англии лектора. Англичанин рассказывал о химии — модной в те времена науке.
— А теперь, — сказал он, сходя с кафедры, — я прерву ненадолго лекцию и продемонстрирую несколько химических опытов. Желающих испытать на себе действие закиси азота — «веселящего газа» — прошу подойти ко мне.
Пожилой учитель воскресной школы мистер Джефери, человек степенный и скромный, решительно встал со своего места во втором ряду и направился к кафедре.
— В тысяча восьмисотом году, — сообщил лектор, усаживая мистера Джефери в судейское кресло с высокой спинкой, — блистательный ученый нашего столетия сэр Гемфри Дэви издал книгу, в которой описал разработанные им способы добывания и хранения закиси азота.
Учитель воскресной школы нервно потер ладони и вцепился в подлокотники кресла. Очевидно, он струсил, но отступать было уже поздно, да и стыдно, пожалуй. Очутиться в роли подопытного всегда страшновато...
— Смелее, мистер Джефери, смелее! — подбодрил его из зала местный зубной врач Уэльс и, поправив пенсне на переносице, всем телом подался вперед.
Джефери натянуто улыбнулся и откинулся на спинку кресла.
— В этой склянке закись азота. — Лектор показал залу флакон темного стекла. — Ученый Гемфри Дэви писал в своей книге, что, вдыхая этот бесцветный газ, который обладает обезболивающим эффектом, он всякий раз испытывал приятное ощущение, необычайную легкость во всем теле и неудержимое желание смеяться. Вот почему он назвал закись азота «веселящим газом».
В зале раздались легкие смешки.
— Леди и джентльмены, я приступаю к опытам. Прошу тишины и внимания.
Зал насторожился.
Вынув пробку, лектор поднес к носу испытуемого флакон.
— Вдыхайте! — приказал он. — Глубже!
Веки Джефери медленно опустились. Лицо расплылось в блаженной улыбке. Через минуту-другую он начал потихоньку насвистывать веселый мотив, отбивая такт ногой и неслышно барабаня пальцами по подлокотникам. Казалось, пожилой учитель вот-вот пустится в пляс.
— Обман! — выкрикнул кто-то из зала. — Шарлатанство! Джефери подкуплен!
Англичанин нахмурился.
— Я не только ученый, но и джентльмен, — строго проговорил он, вглядываясь в зал. — И не потерплю подобных оскорблений.
Он хотел добавить что-то еще, но тишину зала вдруг расколол треск: Джефери ломал кресло и рвал на себе сюртук.
Лектор побледнел. Лицо его стало одного цвета с манишкой, выстиранной и накрахмаленной по случаю публичной лекции. «Что случилось?» — лихорадочно думал он, не в силах сдвинуться с места.
— А-а-а!.. — рвался свирепый вой из глотки Джефери. — Ы-ы-ы!..
Подопытный размахивал руками, яростно пинал обломки кресла. Глаза его расширились и налились кровью. Седые волосы поднялись дыбом. Всегда спокойного, корректного учителя невозможно было узнать.
Зал остолбенел. Первым в себя пришел доктор Уэльс. Он вскочил с места и в два прыжка очутился рядом с разъяренным Джефери.
Врач хотел было обхватить учителя, но молниеносным ударом в челюсть Джефери сбил его с ног. Потом поднял над головой и, словно куль, швырнул в зал.
Люди повскакали со скамей и бросились к обезумевшему учителю, валя его на пол и заламывая за спину руки.
Джефери сопротивлялся отчаянно. Он выл, кусался, наносил удары головой. Несколько дюжин горожан с трудом удерживали его.
Через несколько минут Джефери успокоился.
— Отпустите меня, — попросил он слабым голосом. — Что происходит, господа? Почему вы держите меня? Разве я натворил что-нибудь?
— Он ничего не помнит! — зашумели в зале. — Он был без сознания!
— Вот тебе и «веселящий газ»! — громко засмеялся кто-то. — Хорошо повеселились!