Вечный бой

Карпов Владимир Вечный бой

Карпов Владимир Васильевич

Вечный бой

С о д е р ж а н и е

Часть первая. Суд чести

Часть вторая. Товарищи офицеры...

Часть третья. "Ч"

Часть первая.

Суд чести

Дознание было поручено командиру второй роты капитану Дронову. Он вызвал лейтенанта Шатрова в канцелярию, маленькую, пропахшую табаком комнатку, на стенах которой висело много плакатов-пособий для занятий по строевой, огневой, физической подготовке, ракетно-ядерному оружию и противохимической защите.

Офицеры сели лицом к лицу. У одного - четыре звездочки на погонах, у другого - две. Дронов среднего роста, крепкий, русоволосый; он сердится своих дел прорва, а тут веди это чертово расследование!

Капитану надлежало сделать беспристрастный разбор происшествия и установить меру личной виновности лейтенанта. Но, даже не приступив к делу, Дронов знал, что Шатров виноват, презирал и клял его в душе, а заодно с ним и всю компанию молодых офицеров, в которой вращался Шатров и которая приносила полку много хлопот и неприятностей. "Почему с ними чикаются, зло думал капитан, - Давно надо гнать их в шею из армии!"

Лейтенант Шатров, пока Дронов раскладывал на столе анкетные бланки, листы для протокола, устало думал: "Уж скорей бы это кончилось. Так все надоело!"

Шатров был совсем молодой, лицо его еще не успело возмужать. В пухлых губах, в густой волнистой прическе, в округлости щек, не тронутых морщинами, ощущалась свежесть молодости. Вот только серые глаза смотрели грустно и несколько утомленно. Дронов записал в протокол допроса звание, фамилию, имя и приступил к делу:

- Вы пошли служить в Советскую Армию добровольно?

- Да.

- Ну рассказывайте.

- О чем?

Капитан опять с горечью подумал, что придется заниматься формалистикой и напрасно тратить время - все и так ясно. Сам Дронов несколько месяцев назад тоже попал в неприятную историю из-за компании Шатрова. Все началось с мотоцикла, который тогда купил Дронов. И если бы не Шатров и его легкомысленные дружки, капитан сейчас ездил бы на мотоцикле, а не таскался на стрельбище пешком по пыльной дороге, изнывая от жары.

Будучи офицером дисциплинированным, Дронов старался подавить в себе чувство неприязни к лейтенанту и провести расследование, как и полагалось, объективно и всесторонне.

- Расскажите по порядку: почему выбрали военную профессию, что мешает честно служить, ну и вообще, как дошли до жизни такой?

Бывает... Идет жизнь размеренно, месяц за месяцем, год за годом, в учебе и труде, и кажется, вся она пройдет спокойно, не торопясь. Но вдруг события замелькают одно за другим, как в кино. Началом быстрых перемен в жизни Алексея Шатрова было производство в офицеры.

Торжественный выпускной вечер. Ярко освещенный зал. Бордовая плюшевая скатерть на столе президиума. Блеск орденов на мундирах начальников и преподавателей. Захватывающие минуты читки приказа министра обороны...

Выпускники были уже в офицерской форме, но пока без звездочек на погонах.

И вот - поздравление генерала. Прикреплены звездочки. И теперь Алексей не просто Шатров, а лейтенант Шатров, человек, которому, в отличие от многих других граждан страны, даны особые права, вплоть до права приказывать именем Родины.

Вот с этого дня все закружилось и понеслось в стремительном праздничном круговороте. Последовали переезды. Сначала домой - в отпуск. Затем в Ташкент, в штаб Туркестанского военного округа, за назначением. И наконец, сюда, в далекие Каракумы, - "для прохождения дальнейшей службы". Новые места, встречи, быстрая смена впечатлений. И все же самое яркое и волнующее событие в этом калейдоскопе - выпускной вечер в училище.

Детство у Алексея было не очень радостным. Шла война. Сводки Информбюро в газетах он читал, едва успев одолеть букварь. В День Победы Алексею исполнилось восемь лет, он заканчивал второй класс. Отец погиб еще в сорок первом. Алексей смутно помнил его - знал только по фотографиям.

Мать Алексея не баловала. До гибели мужа она не работала, потом устроилась в госпиталь. А много ли зарабатывает няня? Едва хватало на то, чтобы одеться и не быть голодными.

Как и все юноши, Алексей искал в жизни путь интересный. Профессия военного казалась Шатрову увлекательной. Поэтому он и поступил в Ленинское училище в городе Ташкенте. Делая этот шаг, как и все кандидаты, написал в рапорте: "Буду с честью носить высокое звание советского офицера и отдам все силы, а если потребуется, и жизнь делу защиты социалистической Родины".

Написал это Алексей, не вникая в значение слов, - все писали. Слова эти воспринимались как форма, как другие стандартные фразы вроде "настоящим прошу" или "к сему прилагаю". А что значит отдать все силы, что значит защищать именно социалистическую Родину, Алексей не задумывался. Он был комсомольцем. Не очень активным. Пошли его на целину - он поехал бы, начнись война - пошел бы на фронт, но в то же время, если бы комсомольские собрания не созывались целый год, его это не встревожило бы.

За годы учебы в военном училище Алексей окреп, возмужал, приобрел немало знаний, по к вопросам политическим оставался по-прежнему равнодушным. Однажды у него наметился серьезный душевный перелом. Как человек, идущий в жизни по узкому мостику, он зашатался. Но не упал.

Случилось это после окончания второго курса. Курсанты разъехались стажироваться по войсковым частям. Шатров попал в отдаленный гарнизон. Дела в здешнем полку не ладились. Командиры нервничали, "давай-давай" было главным принципом в работе. Выходных дней не было, работали с рассвета до поздней ночи. Люди выдохлись, озлобились. Отбыв положенный месяц, стажер Шатров, уставший до изнеможения, сел в поезд, забрался на верхнюю полку и проспал двое суток подряд. Его даже пытались будить соседи - живой ли? Первое, что он почувствовал после сна, - был страх. Он открыл глаза и с ужасом подумал: "Так будет всю жизнь".

Штатский человек может изменить профессию просто: был строителем стал колхозником, играл на сцене - перешел в канцелярию, надоело быть матросом - иди в рабочие. Офицеру сложнее: он выбирает специальность навсегда.

После стажировки Алексей не раз подумывал о том, что допустил ошибку, поступив в училище. Но предпринимать какие-либо меры было уже поздно - он перешел на выпускной курс. К тому же Алексей знал, что попытки нескольких курсантов уйти из училища ни к чему не привели, эти курсанты лишь потеряли уважение, их склоняли на каждом собрании. Так Шатров по течению, вместе со всеми дотянул до последнего курса, сдал экзамены и был выпущен лейтенантом.

В те радостные дни на Алексея нашло просветление. Вместе с офицерской формой лейтенанту Шатрову будто вложили в грудь батарейку, вроде той, какие вставляют в карманные фонари. Глаза у него бойко заблестели, лицо оживилось, движения и жесты стали уверенней. "Как хорошо, - думал он, - что я не наделал глупостей, не оставил училище". Он смотрел на себя в зеркало стройный, золотые погоны на плечах сияют, как кусочки солнца. Алексей небрежно вставил в рот папиросу, взглянул искоса, и сердце его застучало от удовольствия: в зеркале он был похож на офицеров, каких приходилось видеть в исторических фильмах.

Поздно вечером, после выпускного торжества, когда гости уже разъехались, а духовой оркестр отправился отдыхать, усталые, счастливые выпускники-лейтенанты, обняв друг друга, прогуливались по ярко освещенным коридорам, обменивались адресами, обещали писать. Спать не хотелось. Это был последний вечер, который им предстояло провести вместе. Завтра они уедут в разные концы страны, и кто знает, где и когда доведется им свидеться. На учениях? В бою? В госпитальной палате? Или через много лет на каком-нибудь ответственном совещании, уже в сединах и с лампасами?

В уютной ленинской комнате за шахматами сидел строгий капитан Потресов - командир выпускной роты. Несмотря на позднее время, он не уходил домой и, видно, оттягивал момент расставания со своими питомцами.

Молодые офицеры накурились до горечи во рту, успели сказать друг другу все, что считали нужным перед расставанием, и постепенно, группа за группой, сошлись в ленинской комнате у доски, где играл капитан.