Командир полка и замполит поехали к секретарю райкома. У секретаря больше говорил Ячменев, а Кандыбин сидел для представительства. Ячменев рассказал все подробно, горячо убеждая:
- Неустроенность быта молодых офицеров мешает нормально работать. Надо обязательно им помочь. Не откладывая.
Секретарь - худощавый, высокий туркмен с блестящими залысинами в черных волосах - смотрел на военных и думал: "Военные - народ не надоедливый, они приходят, когда самим невозможно выйти из трудного положения". Выслушав, секретарь райкома сказал:
- Вы знаете, мы тоже испытываем квартирный голод. Но я вам помогу. Я часто встречаю молодых лейтенантов: на одного посмотришь - сердце радуется - подтянутый, вежливый. А иногда с таким столкнешься... Ничего в нем офицерского нет... Договорились.
Идите в райисполком, получайте ордер. Я позвоню.
На следующий день перевезли вещи майора Лыкова в новую квартиру. А его домик в военном городке отвели под общежитие. Ячменев лично занялся оборудованием. Он приходил несколько раз в день, придирчиво наблюдал, как идет ремонт.
В один из дней Ячменев предпринял набег на склады и каптерки. Всюду реквизировал подходящее имущество. Прижимистые старшины и каптенармусы кряхтели. Слух о нашествии замполита летел впереди него. Слух, как всегда, обрастал враньем.
- Усе выметае начисто, - доверительно хрипел на ухо командиру роты пожилой сверхсрочник. - Просто подгоняе машину и грузить!
И уже бежали солдаты с узлами на плечах. Волокли какие-то тяжелые ящики. Уносили вырывающиеся на ветру листы фанеры. Прятали, маскировали, "ховали" старшинское добро.
Ячменев действительно продвигался вперед с грузовым автомобилем. Он брал немногое: только то, что было необходимо. Однако, обнаружив маневр старшин, замполит вскочил в кабину и помчался кружным путем на хозяйственный двор, куда тянулись солдаты с добром.
Этот двор был, как одесские катакомбы: все, что сюда попадало, найти было уже невозможно. Низенькие каптерки с плоскими крышами прилипали одна к другой. Между ними прятались горбатые землянки, они выглядывали из земли подслеповатыми окошечками и честно оберегали доверенные им тайны. Между домиками и землянками были свалены исковерканные кровати, безногие стулья, скамейки, табуретки. Разинув пасти, стояли без дверей шкафы, пирамиды для оружия, тумбочки. Весь этот лабиринт в обиходе назывался "Хозяйственный двор К.ЭЧ" (квартирно-эксплуатационной части), но в действительности он намного превосходил это скромное название. Остряки говорили: если здесь хорошо порыться, то можно найти и атомную бомбу.
Подполковник Ячменев въехал в распахнутые ворота и остановился в сторонке. Он опередил беглецов. Нагруженные солдаты под руководством старшин и каптенармусов только начали прибывать. Они входили во двор, воровато оглядываясь в сторону жилого городка. И как только входили в эти коварные ворота, их тут же встречал Ячменев и приглашал к машине.
- Прошу.
Смущенно улыбаясь, солдаты поглядывали на расстроенных старшин.
- Развязывай! - приказывал замполит.
Из узлов появлялись скатерти, портьеры, новые одеяла, занавески на окна, салфетки на тумбочки, ковровые и льняные дорожки - в общем, все то, что лежит до поры до времени под спудом и вводится в действие перед приездом большого начальства или проверяющих комиссий.
- Вот сознательный народ пошел, - шутил Ячменев, - не успели объявить о создании офицерского общежития, как сразу несут все самое лучшее, да бегом! Молодцы!
Он осматривал "добычу", сортировал, коротко приказывал старшинам:
- Это в машину. Это оставить.
Некоторые сверхсрочники пытались разжалобить Ячменева:
- Товарищ подполковник, то же для ленкомнаты скатерти запасные. Ну как солдату можно без уюта?
- А зачем ты с этим уютом сюда пришел?
- Так отбираете же.
- Раз сюда принес, значит, дело нечисто. Я еще расследование назначу.
Проситель умолкал. Ценности действительно были результатом ненужной экономии, ловкости старшинских рук или заработаны солдатами полка на "левых" работах.
- Прошу сюда! - покрикивал замполит, приглашая вновь прибывающих. Ячменев действовал по всем правилам военного искусства - не отпускал обысканных пленников. В городке о засаде ничего не знали. Хитрые старшины продолжали прибывать.
А те, кого уже потрясли, смирившись, встречали новичков дружным смехом. Через два часа все необходимое было собрано.
Ячменев объявил:
- Отобранное оформить и переписать на хозяйственный взвод. Можете быть свободны.
- Тю! А говорили, усе отбирать будуть. Панику подняли. Стоило бегать! Та вы б сказали, що нужно, мы б сами принесли! - весело сказал тот самый старшина, который шепнул командиру роты: "Усе выметае начисто!"
Ячменев погрозил пальцем:
- Знаю вашего брата!
Общежитие получилось хорошее. Первым в нем поселился Шатров. Ему негде было жить. Частной комнаты он не нашел, да настойчиво и не искал, зная, что готовят жилье для холостяков. Жил это время в гостинице, иногда оставался ночевать в роте. Солдаты взвода поглядывали на лейтенанта с любопытством: "Что случилось? То на работу не всегда приходил, а то вдруг даже на ночь остается!"
Когда комнаты общежития были приведены в порядок, Ячменев подъехал к расположению четвертой роты на машине. Вызвал Шатрова, улыбаясь, сказал:
- Где твои вещички? Грузи.
Лейтенант вынес чемодан.
- Все?
- Да.
- Не густо. Поехали.
Вместе выбрали удобный угол. Каждая комната была подготовлена на двоих. Кровати покрашены под слоновую кость, постельное белье новое, шелестящее. Стол накрыт скатертью. Книжный шкаф блестит вымытыми стеклами, у кроватей ковровые дорожки. Светло, чисто, пахнет свежей побелкой.
- Как? - спросил Ячменев.
- Жить можно! - с шутливой бодростью ответил Шатров.
- Подбери себе хорошего соседа. У нас есть отличные ребята. Вот, например, лейтенант Антадзе. Ты знаешь, что он служил в нашем полку солдатом? Когда призвали на срочную службу, ни одного слова по-русски не знал. За три года изучил язык. Поступил в военное училище, окончил его и попросился в родной полк. Вот какой парень! Ни пустыни, ни трудностей не испугался, так и сказал при распределении: "Из меня в этом полку сделали неплохого солдата, надеюсь, помогут стать и хорошим офицером". Присмотрись к нему. Он, хоть и молодой, жизнь прошел нелегкую. У него в один день отец и мать погибли при автомобильной аварии. Остался четырехлетним. Рос у дедушки. Потом работал в шахте. Учился в институте. В общем, человек интересный, крепкий. Или лейтенант Ваганов, тоже личность колоритная, бывший детдомовец, прошел огни и воды, а сейчас командир подразделения разведки, штангист-перворазрядник.
Общежитие заселялось быстро. В первый день все места были заняты. В комнате с Шатровым поселился Антадзе. В компании холостяков его считали человеком недалеким. "Плебей, рабочая лошадка", - говорил о нем Берг. А сейчас, после того, что рассказал замполит, Шатров с особым любопытством начал присматриваться к своему соседу.
- Здравствуй, кацо! Послушай, Алеша, давай пуд соли купим, - весело сказал, входя в комнату, Антадзе.
- Зачем?
- Съедим по-быстрому, хорошо узнаем друг друга.
После суда над Шатровым "капелла" распалась. Шатров с Бергом не разговаривал. Савицкий и Ланев тоже как-то охладели к Бергу, но и с ними Алексей старался не встречаться. Общежитие было очень кстати, "мушкетеров" самих втайне давно уже тяготила совместная взбалмошная, нечистоплотная жизнь. Здесь они поселились в разных комнатах.
Берг в общежитие не переехал. Он остался на прежней квартире. Это обрадовало его бывших друзей - без него они чувствовали себя свободнее, непринужденнее. Но командование было недовольно решением Берга. Оно хотело собрать всю молодежь в одном месте не только, чтобы она была на глазах, но и чтобы постоянно заботиться о ее быте.
Вахрамеев беседовал с Бергом, настаивал на переезде в общежитие.
- Я на днях женюсь, - заявил Берг.