Вице-президент Генри Вэйд начал разговор первым:
— Билл, наши главные ведомства на Земле слишком увлеклись привлечением к труду на Марсе индейцев, живущих в Андах, считая их наиболее пригодной и дешевой рабочей силой, дающей максимальную прибыль. Они даже стремятся населить Марс большими колониями таких рабочих. Однако эта идея весьма опасна. Через несколько лет они устроят революцию и потребуют считать Марс зоной их личной собственности, захватив все бесценное оборудование, которым мы снабдили производственные отрасли на Марсе.
Один из присутствующих прервал его:
— Билл, а тебя еще не сразил твой напарник?
— С Джоем, мне кажется, все в порядке, — ответил я уклончиво.
— Думаешь, он может свободно жить в этом климате?
На некоторое время я задумался.
— Во всяком случае, очевидно, что он способен свободно дышать этим воздухом, — заключил я.
Трое чиновников иронично рассмеялись:
— Один из представителей будущего населения. Реальный житель Марса. Несколько сотен таких же, как он, в данный момент получают техническое образование. Женщины тоже. Скоро и мы, и ты, Билл, станем лишь упоминанием в истории развития железнодорожного транспорта на Марсе.
— Черта с два о вас вспомнят, — заключил вице-президент Вэйд.
Но и остальные разговоры этих людей не принесли мне облегчения. То был период, когда я частенько проклинал эту дорогу и эту жизнь. Но гораздо чаще я понимал, что с трудом могу представить себе другую работу, которой бы занимался с той же серьезностью. Не последнюю роль играл и тот факт, что зарплата была огромной.
Вэйд спокойно обратился ко мне.
— Вы должны быть готовы дать всестороннюю и полную оценку профессиональной пригодности вашего помощника. Наша цель состоит в том, чтоб сделать его своеобразным мерилом технических способностей этих людей.
— Я не считаю, что такая оценка может зависеть от мнения одного человека, — заметил я, пожимая плечами.
— Это будет зависеть от многих вещей. Согласитесь, что первое впечатление тоже имеет большое значение, но только глубокая проверка его знаний даст нам возможность оценить степень опасности, — серьезно ответил Вэйд.
Баррон, единственный представитель правления с Земли, поднялся и протянул мне руку.
— Все не так страшно, как могло показаться после этих разговоров. Мы хотим провести проверку знаний группы индейцев из восемнадцати человек в различных областях производства. Не скрою, в конечном счете, мы хотим либо убедиться, что деньги потрачены не зря, либо воздержаться от дальнейших расходов на обучение, сохранив средства. Все хотят обезопасить себя, а небольшое сокращение в цене может даже принести прибыль акционерам. Разве это плохо? Я лично так не думаю.
Через минуту после этого разговора я вернулся в кабину и сразу заметил, что Фрэнк Грэй исчез со своего рабочего места. Я вопросительно глянул на Джоя, но его лицо ничего не выражало. Испытав некоторую неловкость, Фрэнк все же был моим приятелем, а Джой — нет, я решил не задавать никаких вопросов, а сухо произнес:
— Поехали, Джой.
Поезд пришел в движение. Я посмотрел на часы, отметив, что мы движемся с отставанием на восемь минут. До наступления темноты мы должны были преодолеть примерно пятьсот миль. Расстояние не слишком большое, если исключить любые неожиданности. Зимой на Марсе, согласно расписанию, поезда не ходят в ночное время. Рельсы не выдерживают столь низкой температуры, становятся хрупкими, что особенно опасно в темноте.
— Держи не больше двадцати миль в час, — сказал я, когда поезд набрал скорость.
Джой кивнул, но посмотрел на меня с некоторым удивлением. Разглядывая его, сидящего в теплой одежде, но без скафандра, я ощутил какое-то напряжение, исходящее от этого человека.
— Джой, как устроены твои легкие? — внезапно спросил я.
Он не относился к разряду немых индейцев. Ему необходимо было поговорить о себе, и он сдался. Человек, живущий в Андах, имеет легкие размером гораздо больше обычных, с большим числом кровеносных сосудов. Его сердце работает в восемь раз сильнее, чем сердце человека, живущего на уровне моря. Его кровеносные сосуды выдерживают значительно большее давление, а нервные клетки менее восприимчивы к недостатку кислорода.
Когда испанец впервые попадает в климатическую зону Перу или Боливии, он обнаруживает, что ни поросята, ни птицы, ни рогатый скот, ни сами испанцы не могут размножаться на высоте свыше десяти тысяч футов. Это может произойти только после того, как целое поколение проведет жизнь на высоте восемь тысяч футов, чтобы потомок был в состоянии воспроизвести существо, способное жить на высоте четырнадцать тысяч футов. Индейцы жили там раньше всех с незапамятных времен.
Факты и цифры позволили добраться до самой сути, это стало для меня открытием. Я смотрел на пурпурно-красное лицо Джоя и сознавал, что он сможет стать марсианином, а вот я, и это было совершенно очевидно, не смогу.
Я заметил раньше Джоя какой-то предмет, который лежал рядом с рельсами далеко впереди. Это естественно, учитывая мой опыт работы, но я ничего не сказал Джою, желая определить, сколько времени ему понадобится, чтобы увидеть предмет. Через двадцать секунд я заметил его реакцию и вздохнул, подумав, что такое зрение указывает на полное отсутствие всяких признаков кислородного голодания.
— Начинай тормозить, — распорядился я.
Джой посмотрел на меня с удивлением. Я понял, что, по его мнению, было слишком рано нажимать на тормоз. Он не учел тот факт, что на Марсе для остановки поезда требуется времени гораздо больше. При той же массе, что и на Земле, состав имеет меньший вес, меньшее трение.
Мы начали останавливаться, колеса скрежетали по рельсам, машина тяжело вздыхала и вздрагивала. Никого поблизости не было, но около железнодорожной колеи лежал огромный мешок. Я предположил, что сверток набит камнями и в нем их могло поместиться не менее двух тонн.
— Я пойду и посмотрю, что там, — обратился я к Джою, — а ты медленно поезжай вперед до тех пор, пока я не подам тебе сигнал остановиться.
Джой кивнул, соглашаясь с моими инструкциями. Когда я пошел к выходу, он натянул свой большой воротник до самых ушей и быстро закрыл дверь после того, как я спрыгнул на землю.
Я не ощутил сильного холода, температура была не ниже пятидесяти градусов. Длинный состав медленно двинулся вперед по моему сигналу и остановился, когда я подал Джою знак. Мне пришлось воспользоваться «лапой» — маленьким подъемником, который мы всегда берем в дорогу, чтобы погрузить тяжелые вещи или автомобиль. Справившись с мешком, я быстро поднялся в кабину, обратившись к Джою:
— Теперь нам надо торопиться.
Состав быстро набрал скорость. Когда спидометр показал семьдесят миль, Джой прекратил разгон и вопросительно посмотрел на меня.
— Я недостаточно хорошо знаю эту местность, сеньор, чтобы ехать быстрее, — объяснил он.
Я кивнул и принял управление. Стрелка спидометра подошла к самой верхней отметке.
— Этот чем-то набитый мешок, Билл, — сказал Джой, произнося нараспев мое имя. — Как вы думаете, кто мог положить его рядом с рельсами?
Я был удивлен тем, что он не скрыл своего любопытства.
— Какое-нибудь маленькое, пушистое создание, — ответил я. — Они очень пугливы, живут под землей и копают для нас руду.
Я не сдержал усмешки, увидев, как поразили его мои слова.
— Нам не нужна их руда, поскольку чаще всего они приносят обычную горную породу. Но мы очень заинтересованы материалом, из которого сделаны мешки. Он тонкий, как бумага, совершенно прозрачный и, тем не менее, способен выдержать тонны камней. Основу они берут со своих собственных тел, способ изготовления напоминает плетение паутины. Мы никак не можем придумать, как объяснить им, что нас интересуют только сами мешки.