— Один момент, — попросил Модьун и повернулся к друзьям. — Ну, что вы думаете?
Большая слеза скатилась по щеке Руузба.
— Прощай, друг, — пробормотал он. — Я не знаю, о чем ты говоришь, но думаю, у тебя добрые намерения.
Он протянул руку.
Модьун вздохнул, посмотрев на Дуулдна.
— Я должен согласиться, что, если вами владеют такие чувства, вам лучше пойти со мной, — сказал он. — Не стоит против воли соглашаться на то, чему вы так сильно сопротивляетесь. Я скажу властям, что вы считаете приговор неприемлемым. Ведь так?
Четверо людей-животных удивленно глядели на него. Человек-ягуар выразил сожаление.
— Как мы сможем выйти с тобой? — сказал он. — Здесь стоит вооруженный охранник.
Человек отмахнулся.
— Я только потребую, чтобы он вас пропустил — минимальное вмешательство в его мозг. И мы сможем продолжить эту дискуссию в моей каюте.
Он подумал, что, конечно, возникнет какая-то реакция со стороны людей-гиен. Поэтому лучше пойти и поговорить с нунули.
Прошло около часа после того, как четверо друзей последовали за ним в каюту, и раздался звонок. Модьун открыл дверь и увидел высокопоставленного офицера-гиену в форме. Тот шепотом сказал Модьуну:
— Мне снова приказано попросить вас прийти и побеседовать с хозяином нунули. Вы придете?
Модьун вышел в коридор, включив энергетический барьер как защиту вокруг своей каюты, и сказал:
— Я готов идти немедленно.
И закрыл за собой дверь.
Глава XX
Он шел за гиеной-офицером по коридору и думал: «Я постараюсь доказать нунули, каким нелогичным было это судебное разбирательство».
Пока они поднимались на лифте все выше и выше, Модьуну казалось, что его жизнь чрезвычайно усложнится, если ему придется защищать четверых людей-животных и себя в течение всего путешествия. Когда они шли по коридору от одного лифта к другому, он подумал: «Будем надеяться, что у нунули есть приемлемое решение».
Когда второй лифт остановился, человек-гиена посмотрел на панель управления. На ней замигала белая лампочка. Он нажал кнопку. Бесшумный механизм открыл дверь, и офицер-гиена сказал:
— Вы войдете сами. Это частная беседа.
Когда Модьун шагнул вперед, дверь мягко закрылась за ним. Не оглядываясь, он вошел в комнату площадью не более дюжины квадратных футов. Комната оказалась пустой, только на полу лежало что-то похожее на матрац. Там на спине лежал нунули.
Модьун сразу увидел, что это — другой нунули; он отличался от тех двух, которых Модьун раньше встречал на Земле. И, конечно, он был настоящим. Один индивидуум необходим им на корабле; другой, конечно же, остался на Земле. В каждом месте, где нужно выполнять руководящую работу, должно быть по крайней мере по одному нунули.
— Вы пришли ко мне, — сказал инопланетянин, лежащий на полу, — в то время, когда я отдыхаю от многочисленных обязанностей.
Модьун осмотрелся в поисках выхода в другую комнату или чего-нибудь похожего. На первый взгляд ничего не было видно.
— Это ваша квартира? — спросил он.
— Да.
— На борту корабля вы живете в этой каюте? — настаивал Модьун.
— Да.
Гладкая серая кожа на продолговатом лице, казалось, еще больше натянулась, словно инопланетянин старался изобразить выражение, соответствующее его чувствам. Все же это было скорее напряжение мыслей-чувств, нежели мимическая сцена, и поэтому его попытку было трудно оценить. Нунули продолжал:
— Может быть, вы считаете, что это помещение более аскетично, чем выделенная вам каюта?
— Меня просто заинтересовал этот факт, — ответил Модьун. — Кажется, ваш комитет требует, чтобы его главные представители не проявляли личного интереса к роскоши или к другим преимуществам власти.
Лицо существа, лежащего на матраце, вновь изменилось. На нем появилось мимолетное выражение, похожее на то, которое Модьун наблюдал на лице второго нунули, хозяина Земли, когда тот улыбался, говоря о своем превосходстве. Инопланетянин сказал:
— Мы были аскетичной расой, когда комитет выбрал нас для этой высокой цели. Все, что нам нужно было, это…
Он замолчал, потом пробормотал:
— Неважно…
— Несомненно, — кивнул Модьун, — ваш биологический вид пришел к правильному окончательному выводу, что все в космосе, в конце концов, делается по какой-то причине. Незачем приобретать имущество, кроме простых вещей, необходимых для выживания. Так?
— Нет.
Беседуя, нунули по-прежнему лежал. И через несколько секунд стало ясно, что ему не хочется распространяться на эту тему. Модьун принял отказ без злобы. Он сказал:
— Я с уважением отношусь к вашей тайне.
— Естественно, — ответил нунули. — Мы улучшили человеческую расу, чтобы она проявляла именно такое уважение к правам других. Мы заметили в ней это качество и развили его с целью создать искаженный эффект. Наша цель была достигнута, поэтому ничего удивительного в вашем утверждении нет.
Модьун сказал:
— У меня есть внутреннее чувство, что ни одна связь не является автоматически полностью односторонней, как вы говорите. Например, меня раздражает ваша логика, ваш суд над четырьмя моими друзьями.
— Вы не знаете моей логики, — резко ответил нунули.
— Правда. Но все очевидно. Вы подвергли суду четырех людей-животных с Земли из-за той роли, которую они сыграли в моем появлении на борту этого корабля.
— Что же здесь нелогичного?
— Корабль был сконструирован на Земле, не так ли? — спросил Модьун.
Нунули казался удивленным.
— Да, конечно. Мы всегда используем местные заводы и материалы, где это возможно.
— Вашими рабочими были животные с Земли? — настаивал Модьун.
— Конечно. Кто же еще? Комитет настаивает на том, чтобы использовать местную рабочую силу.
— Тогда, — сказал Модьун, — какие же могут быть у вас возражения? Я по определению имею право быть на этом корабле.
— Не понимаю ваших рассуждений, — последовал холодный ответ.
Модьун протянул руки.
— Земля принадлежит человеку и, в меньшей степени, животным, которых человек поднял из животного состояния. Поэтому корабль, построенный на Земле животными, живущими на Земле, принадлежит человеку и, в меньшей степени, животным. Я единственный человек на борту, следовательно, этот корабль принадлежит мне.
— Земля — завоеванная планета, — произнес нунули с чувством собственного достоинства. — Поэтому на ней человеку не принадлежит ничего.
Модьун упрямо покачал головой, почувствовав, как сужаются его глаза. Реакция тела удивила его, как эмоциональный протест против точки зрения, не совпадающей с его собственной.
— Я еще не смирился с ролью нунули, — сказал он. — Пока я существую, корабль принадлежит мне. Однако, — он сделал паузу, — это мелочи. Я обдумываю наилучшее решение этого вопроса. Я ищу женщину, которую, думаю, ваш коллега увез с Земли в другое место. Если вы сможете отвезти меня к ней, я с радостью покину корабль. Отвезите меня к ней, где бы она ни находилась.
— Это совершенно невозможно, — возразило существо, лежа на полу. — Но теперь давайте вернемся к вашей логике. Ошибка заключается в том, что вы не знаете о другой нашей цели, связанной с вами. Понимаете ли вы, сколько дней прошло с момента нашего вылета с Земли? — в его тоне звучало ликование.
— Немного больше недели, — ответил Модьун. Он должен был признаться, что обескуражен вопросом, который казался ему не относящимся к делу.
Существо снова успокоилось, серо-зеленые глаза его полностью открылись, серая, плотно натянутая кожа лица чуть расслабилась.
— Этот корабль, — сказал он, — проделал путь примерно в 400 световых лет. Он несколько раз менял направление полета и намеренно ушел со своего курса, чтобы нельзя было определить, откуда он прибыл.
Нунули замолчал, чтобы дать Модьуну время отреагировать. Как, видимо, и ожидал инопланетянин, человека расстроила такая информация.
«Хотя, конечно, вполне разумно не давать потенциальным врагам никаких сведений о планете, пославшей корабль-захватчик», — подумал Модьун.