Из машины вышел сенатор Торми. Он нахмурился, увидев, что из генеральского здания никто не вышел ему навстречу. Но когда у входа появился сам генерал, улыбка украсила суровое лицо гостя. Он пошел вперед и обменялся рукопожатием с высокопоставленным офицером.
— Вы подготовили мне все материалы по Морлэйку? — спросил он.
— Все готово, — кивнул Кларк. — Я пригласил бы вас раньше, если бы знал, что вы этим интересовались.
Торми принял извинение. За четыре месяца он прошел большой путь. В день «В» он объявил военное положение, которое должно было продолжаться шесть месяцев, но оказалось, что армия не была подготовлена к тому, чтобы в назначенное время передать власть в его руки. Все доступные средства прессы и радио поддержали протесты сенатора. У него лично не было амбиций, но наступило время вернуться к гражданскому правлению. Он был высокопоставленным лицом и немногим из выживших членов Конгресса, и его долгом… и т. д., и т. п.
Это было в самом начале. В то время, когда армия с согласия десятков тысяч безжалостных офицеров, как обычно, отдаляла себя от 90 процентов мирного населения. Тогда сенатор оказался на гребне митингов протеста, и армия, в лице генерала Кларка, наконец, осознала свой промах. Сенатор был приглашен в главный штаб и обо всем проинформирован. Он стал постоянным членом игорного клуба генерала Кларка, у него спрашивали совета по каждому важному административному вопросу. Так платила армия гражданским за их поддержку, и дело прекрасно двигалось.
— Прошу сюда, — пригласил генерал Кларк. — Это так называемая «комната Морлэйка».
Комната была небольшой. В ней находились стол, стул и картотека. На стене висела огромная карта Северной Америки, утыканная флажками. Красные флажки указывали на области, в которых точно видели Морлэйка. Зеленые флажки означали, что в их окрестности его «почти точно» видели. Желтые означали слухи, а голубые — регионы, в которых наблюдали самолет, напоминающий С29А. На каждом флажке был номер, соответствующий карточке картотеки, где в краткой форме содержалась история охоты за Робертом Морлэйком. Сама картотека описывала содержимое шкафа, стоящего рядом с картой.
— Вначале, — объяснял генерал Кларк, — у Морлэйка была идея наладить контакт со старыми друзьями. Через день после заправки в Кэйн Филд он побывал у профессора Глиддена в Калифорнии…
После целого дня наблюдения за Рощей Глиддена Морлэйк встал на рассвете и прошел пешком две мили. Он приблизился к невысокому длинному строению, в котором на берегу небольшой извилистой речушки располагался научно-исследовательский институт Глиддена.
Сторож киношного вида гонял мячик для гольфа у открытой двери лаборатории. На вопрос Морлэйка он ответил с затаенным любопытством:
— Дорман? Он живет у профессора. Я думаю, он поднялся к этому времени. Вот этот дом.
Это было застекленное, закрытое деревьями бунгало; Морлэйк шел по дорожке, огороженной подстриженными кустами. На боковой тропинке, ведущей к ручью, он почти столкнулся с незнакомкой. Испугался не он, а женщина.
Незнакомка была темноволосой и голубоглазой. На ней был халат и шапочка для купания.
— Мистер Дорман? — отозвалась она. — Вы имеете в виду секретаря? — Она стала равнодушной. — Возможно, он еще в постели. У таких людей привычка спать до упора.
Ее тон был небрежным, почти презрительным. Морлэйк, который уже было прошел мимо, обернулся, чтобы еще раз посмотреть на нее. Конечно, она не была самой красивой женщиной в мире, но ему показалось, что он никогда не видел такого страстного лица. Чувственные, полные губы, большие блестящие глаза, чрезвычайно уверенные манеры.
— Не рановато ли, — спросила она, — для посещения прислуги?
Женщина не скрывала раздражения, и это совершенно не нравилась Морлэйку.
— Могу ли я каким-нибудь образом поговорить с профессором Глидденом? — поинтересовался он.
Этот вопрос ей, видимо, понравился, так как она засмеялась, затем уверенно шагнула к Морлэйку, взяла его под руку и сказала:
— Я спрошу у повара, где комната вашего друга. Не слишком обижайтесь на меня. Я ранняя пташка и меня раздражает, что приходится ждать пять часов, пока удастся с кем-нибудь поговорить. Я женщина материального типа. Масса энергии. И единственно, почему я еще не сошла с ума, это потому, что я ничего не беру в голову. Вы что-нибудь понимаете в эндокринологии?
— Никогда не слышал об этом, — искренне ответил Морлэйк.
— Слава Богу, — сказала женщина. И добавила: — Я искупалась в этой старой купальной яме, увеличенной с помощью плотины и зацементированной, чтобы называться плавательным бассейном. Яма снабжена системой подогрева на случай холода, которая обошлась в десять тысяч долларов. Это небольшая профессорская хитрость: проточная горячая и холодная вода.