Он вручил документ Энро, который взял его без слов и прочитал про себя.
«Итак, Энро знал все это время», — думал Госсейн. Их маленький глупый заговор, который так и не вышел из эмбриональной стадии, возможно даже развлекал его. Кроме того, по-видимому, он уже несколько дней знал, кто такой Элдред Кренг.
Энро передал документ Патриции. Она, не глядя, порвала его.
— Вот что я думаю о ваших рекомендациях, господа.
Она встала. Ее лицо стало белым.
— Сейчас самое время, Энро, — сказала она, — тебе и твоим палачам остановить безумное уничтожение каждого, кто имеет мужество противостоять вам. Люди Венеры и Земли безвредны.
— Безвредны? — невольно повторил Роур. — Если они так безвредны, то как же им удалось разгромить нашу армию?
Она повернулась к нему, ее голубые глаза горели.
— Из вашего доклада явствует, что разгрома не было. Что отступление было по команде офицера, ставшего преемником Торсона. — Она нагнулась к нему. — Или, может быть, вы пытаетесь скрыть разгром наших сил лживыми сообщениями, чтобы потешить тщеславие моего брата?
Патриция была вне себя, в таламической ярости. Она жестом остановила попытку маршала ответить на ее вопрос.
— Можете не отвечать! — сказала она. — Ваш отчет практически верен. Я ручаюсь за это, потому что это я дала такое указание офицеру, который стал преемником Торсона. У него не было другой возможности, кроме как подчиниться сестре правителя. Он сидит здесь, рядом со мной как мой муж.
— Цена была высока, — усмехнулся Энро.
Он повернулся к военным.
— Господа, уже несколько дней я знаю, кто такой Элдред Кренг, но не могу поступить с ним как с изменником. Потому что здесь, на Горгзиде, права моей сестры почти равны моим, и я вынужден признавать их. Я пытаюсь склонить главного хранителя к… гм… одобрению развода, и он принял мою просьбу к сведению.
Слова были произнесены очень веско. Трудно было поверить, что под их кажущейся логичностью и честностью скрывалось желание Энро использовать религию, чтобы вынудить сестру последовать древнему обычаю брака между братом и сестрой. И что все остальное было сделано только ради этого.
Патриция заговорила снова:
— Люди Земли и Венеры довели систему образования до совершенства. Хотелось бы, чтобы вся галактика переняла их методы. — Она повернулась к брату. — Энро, нет никакого смысла в уничтожении системы, которая посвятила себя образованию. Если когда-нибудь наступит необходимость захватить эти планеты, это можно будет сделать без кровопролития.
Энро цинично засмеялся.
— Система образования? — он пожал плечами. — Секох будет счастлив рассказать тебе, какие планы имеет Храм для покоренных планет.
Он повернулся к маршалам, и в его голосе была жесткая нотка, когда он сказал:
— Господа, я должен извиниться за грубость и раздражительность моей сестры. Она забывает, что в ее компетенцию как горгзин не входят другие звездные системы, кроме тех, где я и она являемся общими наследниками. Что же касается вывода армии с Венеры генералом Кренгом, она забывает, что Великая Империя является моим личным достижением. Выйдя за него замуж и позволяя ему и, — он поколебался и быстро взглянул на Госсейна-Ашаргина, — другим выскочкам замышлять планы против меня под ее защитой, она лишилась всех прав взывать к моему мягкосердечию.
Он решительно сжал зубы и мрачно сказал:
— Вы можете быть уверены, что я не для того назначаю следственную комиссию, чтобы затем проигнорировать ее рекомендации. И, для уверенности, что горгзин вне опасности, я немедленно издам приказ, запрещающий ей пользоваться любым галактическим искривителем, пока не будет произведено рекомендованное вами уничтожение населения Солнечной системы. Спасибо, господа. Мои вам пожелания.
Госсейн отметил, что запрет не распространяется на принца Ашаргина. Он ничего не сказал, но, закончив обед, немедленно отправился к системе искривителей дворца. Он не знал, можно ли отправиться на Венеру в кабине искривителя. На корабле можно, но он не мог захватить корабль. Поэтому, ему оставалось только сделать попытку.
Он достал из кармана клочки порванного Патрицией отчета по Венере, и быстро сложил их. Кренг незаметно забрал их у Патриции и осторожно передал Ашаргину.
Галактические координаты Солнца были напечатаны в верхнем углу первой страницы. Он прочитал: «Декант Восемь, r 36400, t 272°, z 1800».
Тридцать шесть тысяч четыреста световых лет от галактических осей. Угол 212° от стандартной линии. Тысяча восемьсот световых лет от галактической плоскости на отрицательной ее стороне. Сначала надо попасть в Восьмой Декант.
Передвинув рычаг в кабине, Госсейн ощутил перемену. Он понял, что вернулся в собственное тело. Свободен от Ашаргина!
Он резко сел и тут же упал. Каждый мускул в его теле словно пронзительно закричал, протестуя против резкого движения.
Рядом послышалось женское восклицание. Скосив глаза, он увидел Лидж, сидящую на краю его кровати.
— Вы проснулись, — почти шепотом сказала она. — Я догадывалась об этом, но не была уверена. — В ее глазах блеснули слезы. — Мы отрезаны. Что-то случилось с системой искривителей. Корабль в необитаемой части галактики. Капитан Фри сказал, что потребуется пятьсот лет, чтобы добраться до ближайшей базы.
Загадка потерянного эсминца Y-381907 разъяснилась.
XV
Некоторые рабочиё принципы общей семантики заключаются в следующем: (1) Человеческая нервная система по своей структуре подобна другой, но никогда не является точной ее копией. (2) На любую нервную систему воздействуют события — вербальные или невербальные. (3) Событие — то есть то, что произошло, — влияет на тело-сознание в целом.
Госсейн не пытался снова двинуться. От яркого света его глаза слезились, но теперь он видел уже лучше. Все тело болело. Казалось, каждый мускул и сустав протестовали против предпринятой им попытки сесть.
Он понял, что произошло. Учитывая время телепортации искривителем, он отсутствовал на эсминце не меньше месяца, и все это время его тело лежало без сознания и без движения.
По сравнению с тем уходом, который тела Госсейна получали в автоматических «инкубаторах», внимание, оказанное его телу в течение этого месяца, было, вероятно, на уровне, немногим выше примитивного.
Он снова осознал присутствие Лидж. Она сидела на краю кровати и взволнованно смотрела на него. Она ничего не сказала, и Госсейн, стараясь не напрягать свои натянутые мускулы, оглядел комнату.
Это была довольно уютная спальня с двумя одинаковыми кроватями, на одной из которых он лежал. На другой, по-видимому, тоже спали, и Госсейн предположил, что это кровать Лидж. На мгновение он задержался на мысли, что, вероятно, их посадили под замок вместе.
Это предположение он собирался проверить по возможности быстро.
Оглядев комнату, он опять посмотрел на Лидж, и в этот момент она заговорила:
— Как вы себя чувствуете?
Госсейн ухитрился успокаивающе улыбнуться. Он начал понимать, каким страшным для женщины ее положения, должно быть, показался этот месяц. Она не привыкла к опасностям и превратностям судьбы.
— Со мной все в порядке, — ответил он медленно. И челюсть заболела от сделанного усилия.
Ее нежное лицо выражало заботу.
— Одну минуту, я принесу мазь.
Она исчезла в ванной комнате и почти сразу вернулась с небольшим пластиковым тюбиком. Прежде, чем он понял ее намерения, она стянула с него пижаму. Налила на ладонь немного масла и начала энергично втирать его в кожу Госсейна.
— Я делала это весь месяц, — она улыбнулась. — Только вообразите!
Как ни странно, он понял, что она имела в виду. Вообразить, что Лидж, предсказательница, имеющая множество слуг, теперь сама выполняла такую лакейскую работу. Ее изумление собой сделало эту интимную ситуацию нормальной и естественной. Госсейн был не Энро, которому для счастья требовалось чувствовать тепло мягких женских рук, но он успокоился и ждал, пока она растирала ему ноги, руки и спину. Наконец, она отошла и стала наблюдать за его нерешительной попыткой сесть.