Он еще несколько минут разгребал руками землю, затем появилась голова. Лицо было изуродовано до неузнаваемости. Стивенса даже передернуло, пока он рассматривал его, потом он раскопал руку и вынул из футляра солнечные очки. Он осторожно снял отпечаток с одного из пальцев на внутреннюю сторону одной линзы, а на вторую — отпечаток большого пальца. Очки он положил обратно в футляр и сунул в карман.
Ощущая тошноту, Стивенс очень осторожно и тщательно закопал могилу и отправился домой. Он доехал без происшествий, позвонил в аэропорт и попросил пилота, которого нанял, подождать его. Затем он принял душ и переоделся.
Около часа ночи самолет взлетел и примерно через полчаса приземлился в Лос-Анджелесе на отдаленной южной площадке у Западной авеню. Он добрался в такси до Полосы Заката, где в здании суда, построенного в испанском стиле, находился офис Пили. Опустевшие офисы и магазины вырисовывались в ночной мгле.
Он был готов к тому, что ему придется взломать дверь, но один из ключей из сумочки Мистры подошел. Потом уже не представляло труда найти подписанное Таннахиллом письмо, которое давало Пили право «продолжать» выплаты, которые Таннахилл предназначал «членам Пан-Американского клуба».
Большую часть пути в Альмирант Стивенс проспал, и как только добрался домой, тут же лег спать.
Уже к полудню он был в городе.
Он проверил отпечатки пальцев, которые он снял на кладбище на свои солнечные очки, они были очень четкие.
Сейчас при свете дня он снова достал их. Сомнений не было — отпечатки были отличные.
Стивенс внимательно их рассмотрел, потом вынул носовой платок и немного стер отпечаток указательного пальца. Ему казалось сомнительным, нужно ли, чтобы оба отпечатка были такими четкими. Приняв эти меры предосторожности, он отправился в полицию и, отдав очки полицейскому, который руководил отделом по отпечаткам пальцев, сказал:
— Несколько дней назад я сообщил вам, что хулиганы обрезали телефонные провода у моего дома. Сегодня утром в траве, рядом с домом, я обнаружил эти очки. Я подумал, что может быть нужно спросить, можете ли вы сфотографировать и проверить отпечатки пальцев с них.
Лейтенант с интересом осмотрел очки:
— Конечно, мы сфотографируем их. Мы вам еще позвоним, мистер Стивенс.
Стивенс уже было повернулся, чтобы уйти, но потом медленно развернулся. То, что могло произойти, никак не могло ждать, а исследование отпечатков могло затянуться. Он спросил:
— Я полагаю, что вам, вероятно, придется сверять их либо с картотекой в Вашингтоне, либо с отделом водительских прав в Сакраменто. Сколько времени это займет?
Офицер небрежно бросил:
— Если мы ничего не найдем в нашей картотеке, то у нас, возможно, уйдет неделя.
Стивенс про себя подумал, что это скорее займет две, поколебался немного, потом сказал:
— Я думаю, вы бы могли телеграфировать.
— Из-за хулигана? — тот был изумлен.
Стивенс сказал:
— Мне просто очень интересно, и потом я не думаю, что это такое малозначительное происшествие. И поэтому я оплачу расходы проверки по телеграфу. Разрешите, я подпишу бланк?
Потом Стивенс заехал в химическую лабораторию. Старик вышел из задней комнаты:
— Ну, вы и даете — предложить дополнительную плату за работу, которую нужно сделать к десяти, и не прийти.
— Но я все равно плачу сверху, — успокоил его Стивенс.
Старик облегченно вздохнул и начал:
— Химический анализ не показал ничего особенного. Обычный карбонат кальция в виде мрамора.
— А, черт! — вырвалось у Стивенса.
— Не так быстро, — ухмыльнулся старик, — я еще не закончил.
Стивенс с нетерпением ждал.
— Совсем недавно, в связи с тем, что появились урановые смолки, мы начали проводить исследования с помощью электроскопа, и, самое удивительное, что ваши образцы оказались радиоактивными. — Он торжествующе посмотрел на Стивенса и повторил: — Радиоактивными… В очень незначительной степени. Я не смог обнаружить какие-либо остаточные следы. Когда я разделил материал образца на составляющие, то кальций, углерод и кислород сами по себе радиоактивными не были. Это очень интересно. Если вам потребуются дальнейшие исследования, как насчет того, чтобы этим занялись мы?
— Если вы пока будете помалкивать об этом, — сказал Стивенс.
— А я по-вашему что делал все это время? — последовал ответ.
Выйдя на улицу, Стивенс подумал: радиоактивность. Это объясняло все и ничего. Это явление природы человек исследовал еще очень мало.
Неожиданно он представил себе людей, которые живут в домах, в которых радиоактивность присутствует в той разумной степени, чтобы люди могли стать бессмертными.
Он подумал о том, существовал ли какой-то предел в функциях робота. Или процесс можно было бы расширить, чтобы не только несколько привилегированных людей могли воспользоваться этим благом. А может быть в это число можно было бы включить и все человечество?
XVII
Он подъехал к издательству «Альмирант Хералд». Но, как ему сказали, Кэрвелла, директора издательства, «в городе не было». Он позвонил судье Портеру, судье Адамсу и еще десятку других, связанных с группой: «Уехал отдыхать», «Нет в городе», «Возможно, приедет завтра».
И каждый раз Стивенс просил передать, чтобы ему позвонили в любое время, днем или ночью, когда бы отсутствующий ни вернулся.
Он позавтракал, потом поехал в офис, сел за стол и начал обдумывать, что же он сделал. Он был обречен. Он не мог отменить свои просьбы позвонить ему. Члены группы, возвратившись домой, обнаружат его просьбу. И связавшись друг с другом, они быстро поймут, что он знает, кто они такие.
Они, конечно, посчитают, что он знает слишком много и вмешивается не в свое дело.
Ему нужно было укрепить позиции. Он должен сделать так, чтобы ему было удобнее нанести им удар в случае необходимости.
Он все еще раздумывал о том, как он может это сделать и кто ему может в этом помочь, когда зазвонил телефон и он услышал голос мисс Чейнер:
— О, мистер Стивенс, вас просит мистер Хаулэнд.
Стивенс почувствовал странное волнение. А почему бы и нет, подумал он, вот один из тех, кто может мне помочь. Это лишь капля в море, но это тоже существенно. Полиция в опасный момент вполне может пригодиться.
Через минуту послышался голос Хаулэнда:
— Нужно, чтобы ты заехал в мой офис сегодня днем. Ты как?
— А если сразу же, сейчас? — спросил Стивенс.
— Прекрасно.
Он повесил трубку. Только теперь напряжение, в котором он находился, начало ослабевать. До него вдруг дошло, что он так о многом хотел сказать Хаулэнду, что даже не сообразил поинтересоваться, что, собственно, тому было нужно.
Он вздохнул, потому что теперь отступать было некуда. Он еще раз позвонил, чтобы узнать, были ли на месте судьи и издатели. Их не было.
Он поехал в суд, и его без промедления пропустили к Хаулэнду. Хаулэнд поднялся ему навстречу, протянул руку и сказал:
— Садись.
Хаулэнд тоже сел и медленно произнес:
— Стивенс, мы, наконец, обнаружили отпечатки пальцев Ньютона Таннахилла. Они не совпадают с отпечатками пальцев его племянника Артура. Соответственно, я совершил жуткую оплошность, отдав приказ об аресте Таннахилла.
Он замолк, казалось, изучая лицо Стивенса, пытаясь определить, как он отреагировал. Стивенс с большим трудом сохранял суровый вид. Он холодно сказал:
— Я говорил тебе, что ты спешишь.
Хаулэнд скрипнул зубами:
— Черт возьми, — сказал он, — где эти отпечатки были раньше? — Потом он взял себя в руки и сказал: — Мне нужна твоя помощь.
Стивенс едва слышал его. Первое чувство удивления, которое возникло у него, сменилось изумлением. Группе удалось решить проблему, как изменить отпечатки пальцев. Он мог только смутно догадываться, как они это сделали, но, видимо, это была часть процесса регенерации — омоложения. Когда клетки омолаживались, можно было производить более кардинальные изменения. Было трудно поверить в то, что существовало еще какое-то объяснение, если только отбросить все это бессмертие, как чистой воды надувательство. Но он понял, что ему уже нелегко будет это сделать. Он мысленно вернулся к тому, что ему сказал Хаулэнд, и подумал о том, что он должен ему сказать в свете всего этого. Он пришел к выводу, что ситуацию это существенным образом не меняло.