Икс не сводил глаз с Госсейна, пластмассовый купол его головы блестел.
— Внимательно выслушайте меня, — сказал он. — Мы начинаем войну, подобной которой человечество еще не знало. В нашем распоряжении десять тысяч звездолетов, сорок миллионов солдат, гигантские заводы по выпуску вооружения и техники. Но все это — лишь малая часть сил империи, самой могущественной во всей вселенной. Госсейн, мы обречены на победу. — Он перевел дыхание. — И все-таки мы предпочитаем застраховаться от каких бы то ни было неожиданностей. И мы предлагаем вам — личности неизвестной — одно из самых высоких мест в структуре, которая будет управлять Солнечной системой. Однако, — продолжал он, помолчав, — в нашем сотрудничестве не будет смысла, если вы не оцените ситуацию реально. Мы должны убивать. Мы должны быть жестокими, Госсейн. Ничто не убеждает людей с такой очевидностью, как насилие.
На секунду Госсейну показалось, что Икс говорит об Амелии Прескотт, и он почувствовал, как слабеют ноги. Но быстро понял, что Икс имеет в виду нечто иное.
— Убивать? — спросил он. — Кого убивать?
— Примерно двадцать миллионов жителей Венеры, — ответил Икс. В своем инвалидном кресле он выглядел кошмарным навозным жуком из пластмассы. — Вы, конечно, понимаете, что разница между уничтожением двадцати человек и двадцати миллионов заключается лишь в реакции тех, кто остался в живых. Эту задачу решит пропаганда.
Госсейну казалось, что он падает в бездонный колодец.
— А что вы собираетесь предпринять с остальными жителями Венеры? Их будет не меньше двухсот двадцати миллионов. — Свой голос Госсейн слышал как сквозь туман.
— Террор, — низким басом отозвался Икс. — Жестокий террор по отношению к тем, кто осмелится на сопротивление. История доказывает, что прежде чем управлять толпой, ей надо отрезать голову. Голова венериан — коллективная, значит, необходимо массовое уничтожение. — Он нетерпеливо махнул пластмассовой рукой. — Все, Госсейн, хватит, — резко сказал он. — Решение за вами. Вам будет обеспечена огромная власть, вы сможете проводить любые реорганизации. Но раньше мы подготовим для этого почву. Ну как? Согласны?
Госсейн вздрогнул от неожиданности. Он только в эту минуту понял, что с ним были откровенны, чтобы показать ему неизбежность присоединения к заговору. Аргументация, основанная на ноль-А логике, была очень убедительна и оправдывала необходимость массовых убийств! Госсейн не мог принять эту необходимость, даже если бы это было всего лишь бредом. Разногласия такого рода преодолеть нельзя. Все его существо, вся нервная система подготовили единственный четкий и твердый ответ. Спокойным, уверенным, звонким голосом он сказал:
— Нет, мистер Икс. И каждому из вас да будет уготовано место в вечном огне ада за то, что такая мысль пришла в ваши головы.
— Торсон, — сказал Икс. — Убейте ее.
Госсейн, не понимая, смотрел на него.
— Что вы сказали?
Он ринулся вперед вместе с повисшими на нем охранниками и успел сделать несколько шагов, прежде чем те сумели удержать его. Когда он справился с яростью, туманом застлавшей глаза, он увидел, что Амелия, по-прежнему улыбаясь, не сопротивляется Торсону, вводившему содержимое шприца в ее руку. Она мгновенно упала, и Торсон легко подхватил ее тело.
— Видите, Госсейн, — сказал Икс. — У нас есть качества, которых не хватает последователям не-аристотелевой философии: мы не брезгливы. Мы умеем обеспечить себе выигрыш. Эта маленькая сценка должна продемонстрировать вам…
Он замолчал. На лице выразилось недоумение, тело его обмякло в кресле и с громким стуком растянулось на мраморном полу. Красивое моложавое лицо Харди тоже исказило удивление, он опустился на колени и рухнул на бок. Охранники попадали один за другим, двое из них попытались выхватить оружие, когда теряли сознание. Торсон осторожно положил Амелию на пол и улегся рядом. Патриция лежала недалеко от входа.
Все враги Госсейна лежали, как мертвые. Это было похоже на чудо.
XV
Оцепенение схлынуло. Ноги не очень слушались, но первым его движением было — броситься к одному из охранников и выхватить из кобуры пистолет. Постоянно озираясь и останавливаясь, чтобы прислушаться, он разоружил Остальных. Он не понял, что произошло, но принимал это как подарок судьбы, как свой шанс на спасение из безвыходного положения — уж очень неравной была бы борьба. Он собрал все оружие и оглядел помещение еще раз. Десять охранников валялись на полу, как шпильки, вылетевшие из женской прически. Тут только Госсейн заметил, что в лаборатории не присутствовал Элдред Кренг. Он подумал, что делает что-то не то: надо было срочно уходить, дорога каждая секунда. Но остался стоять на месте.
Живы ли все эти люди? Он склонился над Иксом, прикоснулся к его груди и невольно отдернул руку от твердой пластмассовой оболочки, ничего общего не имевшей с человеческим, телом. Он поборол неприятное чувство, наклонился ближе и уловил дыхание. Икс был жив, значит, живы и остальные.
Внезапно послышался звук открывшейся двери. Госсейн бросился на пол, приготовив пистолет, и выругал себя за неуместное любопытство. Ему следовало сразу же уходить отсюда как можно дальше.
В лабораторию вошел Джон Прескотт.
Госсейн встал, пытаясь унять дрожь в ногах. Прескотт натянуто усмехнулся.
— Хорошо, что вы приняли таблетку? — спросил он. — Я зарядил вентиляционную систему газом из порошка Дрэ, и вы единственный человек… — Он умолк. — Неужели я опоздал?
Госсейн смотрел на Амелию, лежащую рядом с Торсоном.
— Прескотт, — сказал он мрачно. — Вашей жене сделали укол в руку, прежде чем все потеряли сознание. Ее намеревались убить. Может, еще не поздно ей помочь?
Можно было не торопиться. Газ по системе вентиляции распространился по всему зданию и усыпил всех. Госсейн молча наблюдал, как Прескотт приник ухом к груди Амелии, пытаясь уловить биение сердца, затем вынул из кармана ампулу с иглой, воткнул ее резким движением в бедро женщины.
— Если она жива, — пояснил он, — через минуту губы позеленеют.
Прошло две минуты. Губы Амелии оставались бледными. Прескотт поднялся с колен и с любопытством осмотрелся. Он спокойно подошел к оружию, сваленному в углу, и выбрал два пистолета. То, что произошло дальше, было так неожиданно и сделано так быстро, что Госсейн не успел вмешаться.
Прескотт подошел к Иксу и выпустил пулю в его правый глаз. Кровь брызнула в потолок языками пламени горящего костра. Прескотт повернулся, приставил пистолет ко лбу Харди и нажал на курок. Потом побежал от одного охранника к другому, стреляя из обоих пистолетов. Он шагнул к Торсону и остановился; на лице его отразилось недоумение. Госсейн, оправившийся от потрясения, бросился к нему и вырвал оружие из его рук.
— Идиот, — кричал он. — Понимаете ли вы, что наделали?
Примерно через час в глухом переулке они бросили угнанную машину и вышли в туманную темноту Города.
Из громкоговорителя до них донеслось экстренное сообщение.
— Слушайте о последних событиях во дворце президента, — объявил диктор.
После короткой паузы сдержанно заговорил другой голос:
— Я должен исполнить печальный долг и сообщить всем о том, что президент Харди сегодня вечером убит агентом Машины, человеком по имени Гилберт Госсейн. Раскрыт заговор против народов Земли. Госсейну помогали так называемые детективы с Венеры. Будет сделано все возможное для поимки преступников. Следственная комиссия предлагает всем оставаться дома. Мы не гарантируем безопасность тем, кто окажется на улице.
Стало очевидным, к каким страшным последствиям привели убийства, совершенные Прескоттом: Машина, он сам и детективы с Венеры обвинялись в заговоре, то есть обвинялось все ноль-А учение. И ему объявлялась война.
Густой туман накрыл город, настолько густой, что человеческая фигура терялась в двух шагах. Конечно, радар прекрасно видит и в темноте, но надо знать, куда везти прибор. Поймать их в такую ночь можно, только уж если очень не повезет. Наконец-то он свободен! Первый раз после того, как начались эти загадочные события. И еще…