Прошло еще несколько минут. Госсейн вновь прервал молчание:
— Куда мы летим?
Доктор Кейр оживился впервые за время полета.
— Три года назад случай занес меня в небольшой дом на берегу озера в очень пустынном месте. Там я прожил несколько месяцев. Мне так хорошо работалось, что я купил этот дом. К сожалению, больше я туда так ни разу и не мог вернуться. — Он грустно улыбнулся. — Там нас долго никто не потревожит.
— Понятно, — выдавил из себя Госсейн.
Он прикинул, сколько времени они летят. Около получаса. Это хорошо. Если человеку потребовалось всего полчаса, чтобы понять, что легкая жизнь не для него, процесс самосовершенствования идет довольно успешно. А как было бы восхитительно лежать на песчаном берегу, в полном покое, и тренировать свой мозг под руководством знаменитого ученого. Только этому не бывать.
Он представил себе уединенный дом доктора. Неподалеку, наверняка, есть деревня, ферма или поселок. Три года назад ученый, занятый своей работой, должно быть, и не замечал окружающий мир. Конечно, он после работы выходил на прогулки по пустынному берегу, и даже если встречал кого-то, то не обращал на них внимания. Но сам-то он не мог остаться незамеченным. А когда двое внезапно поселяются в пустовавшем доме сразу после убийства президента, это не может не вызвать подозрений.
Госсейн вздохнул. Нет, идиллии не получится — не будет он загорать на пляже, занимаясь собой, когда захватчики на пороге планеты. Он взглянул на доктора. Тот сидел с закрытыми глазами, голова откинута на спинку кресла, ровное дыхание поднимало и опускало грудную клетку. Госсейн тихо окликнул:
— Доктор!
Кейр не пошевелился. Он спал.
Госсейн подождал еще немного, затем подошел к пульту управления. Задав автопилоту курс по широкому кругу, он вернулся в свое кресло, вынул из кармана блокнот и написал:
«Дорогой доктор, извините, что покидаю вас так внезапно. Хорошо, что вы спите, иначе мы потеряли бы много времени на споры. Я бы очень хотел, чтобы вы закончили обследование и научили меня управлять дополнительным мозгом. Но есть вещи более неотложные. Читайте объявления в вечерних газетах. Я буду подписываться „Гость“. Если захотите ответить, подпишитесь „Знакомый“».
Записку он положил на пульт управления и занялся пристегиванием лямок одного из парашютов. Минут через двадцать он увидел в тумане атомный маяк Машины. Госсейн задал автопилоту прежний курс, и когда робоплан, сделав широкий круг, пролетал над президентским дворцом, он открыл дверь и шагнул в предрассветную мглу.
XIX
Гравитационный парашют был создан последователем ноль-А науки: он сел однажды за стол с намерением разработать математические принципы, которые стали основой конструкции этого аппарата. Использовался при этом всем известный закон притяжения — два предмета, находящиеся в пространстве, падают по направлению друг к другу, однако предмет с меньшей массой падает быстрее. Теоретически эту тенденцию можно изменить, но только приложив громадное количество энергии. Однако наука реального мира просто использовала закон притяжения как закон природы и меняла атомную структуру предмета, чтобы замедлить падение или изменить его направление.
Гравитационный парашют выглядел как металлическая упряжь с кожаными прокладками в тех местах, где она давила на тело. Управлять им было довольно легко. Поэтому новое устройство в ряде случаев заменило электрический мотор и атомный двигатель.
Нажимая кнопки, Госсейн без приключений опустился прямо на балкон спальни Патриции Харди.
Он хотел бы сначала поговорить с Машиной, но понимал, что попытки проникнуть к ней обречены. Ее должны были охранять, как королевскую сокровищницу в древние времена. Но кому может прийти в голову, что он вернется во дворец президента? Госсейн очень надеялся, что никому.
Он смягчил приземление, слегка спружинив ногами, и быстро выпрямился. Снял парашют, расстегнув его легким прикосновением руки, и аккуратно сложил на полу. Балконные двери заскрипели, но Госсейн отбросил осторожность. Он рассчитывал на неожиданность, быстроту и хорошее знание планировки комнат.
Он еще не решил, как поступит с Патрицией, но сейчас ему вдруг пришло в голову, что она считает его убийцей отца. Однако отступать было поздно.
Он подошел к кровати, навалился на девушку и закрыл ладонью ее рот. Затем быстро связал ей руки и ноги, предварительно использовав простыню как кляп.
Он зажег свет.
— Извините меня за грубость, — сказал он. Ему и в самом деле было не по себе. К тому же только Патриция могла помочь ему выбраться из дворца после того, как искривитель будет уничтожен.
Но ее взгляд был устремлен поверх его головы. Госсейн обернулся. В дверях стоял Элдред Кренг.
— На вашем месте, — сказал он, — я бы воздержался от глупостей.
Карие глаза Кренга блеснули. Поза его была свободный и очень спокойной. Он стоял между двумя охранниками, державшими бластеры наготове.
— Вы не сообразили, Госсейн, — продолжал он, — что невозможно незаметно пролететь над дворцом. У меня для вас есть сюрприз: Прескотта нашли и освободили. На основании его доклада я уговорил Торсона, и он разрешил мне поступить с вами по своему усмотрению.
Госсейн молча ждал продолжения. Он увидел, что для него появилась тень надежды: Кренг, тайный приверженец ноль-А системы, уговорил Торсона. Госсейн понимал, что положение Кренга слишком опасно, поэтому никогда не ждал от него помощи. Но сейчас…
— Мы поняли, — продолжал Кренг, — что тому, кто ввел вас в игру, безразлично, убьют вас или нет. Более того, ваша смерть запланирована им, поскольку ваша задача могла считаться выполненной, когда мы обнаружили у вас дополнительный мозг. И вот вы немедленно появляетесь на Венере и опять выполняете задание, цель которого вам неизвестна. Полагаю, что и это задание вы выполнили, поскольку этот неизвестный опять бросает вас на произвол судьбы. Каков вывод? Должно существовать третье тело. Госсейн, оно появится, как только второе будет уничтожено.
Он улыбался. Глаза его сверкали.
— Тому, кто стоит за вами, сейчас нелегко. Он не может выпустить в свет двух одинаковых Госсейнов, это очевидно. Конечно, задача эта фантастически сложная, но если все-таки допустить, что каждый из вас сможет реализовать свои возможности и начнет создавать дубли, столь же могущественные, как оригинал… Легко представить, к чему приведет такая тактика.
Кренг с сожалением посмотрел на Госсейна.
— Торсон настаивал на том, чтобы запереть вас в надежную тюрьму, но я продолжаю утверждать, что смерть или тюрьма — безразлично. И то, и другое вызовет появление третьего Госсейна. Мы предпочитаем, чтобы у неизвестного шахматиста не было возможности ввести в игру новую фигуру. Поэтому, руководствуясь здравым смыслом, мы решили просто отпустить вас на свободу без всяких условий, мы уверены, что вы сами позаботитесь о своей безопасности.
Госсейн ожидал, чего угодно, но не этого. Свобода! Да, помощь Кренга превзошла все его ожидания. Одно его смущало, почему галактический агент, перешедший в веру ноль-А, не хочет появления Гилберта Госсейна-3. Заявление Кренга застало его врасплох:
— Что вы решили? — переспросил он.
— Ваше дело закрыто, — коротко ответил Элдред Кренг. — Обвинения, предъявленные вам, сняты. Об этом оповещена полиция. Ваш мозг никакой опасности не несет, а помешать нашим планам невозможно даже в теории. Поздно. Вы можете обращаться к кому угодно и с чем угодно.
Кренг отвернулся. Непринужденность его манер говорила о том, что он сразу выбросил из головы проблемы человека, с которым только что говорил. Он обратился к охранникам:
— Отведите этого человека в его комнату, накормите его, дайте ему одежду. Он может оставаться здесь до девяти часов утра. Если он захочет уйти раньше, не задерживайте.
Госсейн пошел вслед за охранниками. Он не решился посмотреть на Патрицию Харди, не сказал слов благодарности Кренгу, боясь, что его подслушает Торсон.
В девять часов он вышел из дворца. День был ясный, погожий, хотя туман местами еще не рассеялся.