XX
Покидая дворец, Госсейн думал, что за ним следят, что вряд ли Торсон просто так отпустил его на свободу.
Он был единственным пассажиром на автобусной остановке. Войдя в автобус, он встал у заднего окна и смотрел на убегающую назад дорогу. Примерно два квартала за автобусом ехал довольно странный автомобиль, но он свернул на одну из боковых улиц, обогнав автобус, который остановился, чтобы подобрать женщину, поднявшую руку. Она вошла в автобус и, не обращая внимания на единственного пассажира, устроилась на переднем сидении и вышла через несколько кварталов.
«Должно быть, — решил он, — они понимают, что я непременно пойду в отель и к Машине».
В отеле, где Госсейн оставил багаж и двести долларов, клерк попросил его расписаться в регистрационной книге. Этого он не учел. Но взял ручку и твердо вывел свою фамилию, улыбнувшись собственности смелости.
Клерк пошел за перегородку и вернулся с ключом.
— Вы знаете, куда идти?
Госсейн думал о своем: «Даже подпись не изменилась». Он покачал головой. Если кто-то в будущем станет объяснять, что с ним происходит, пусть позаботится, чтобы эти объяснения были четкими и ясными.
В отделении хранения багажа он провел десять минут. Его больше всего интересовали три костюма. Он помнил, что на одном из них он установил термостат на шестидесяти шести градусах по Фаренгейту, а не на привычных семидесяти двух. На двух костюмах термометры показывали семьдесят два, на третьем — шестьдесят шесть градусов.
Он быстро переоделся. Костюм был как раз. Госсейн вздохнул. Он с трудом привыкал к мысли, что мертвец в лаборатории дворца и он сам — один и тот же человек.
Деньги он нашел там, куда положил их, — между страницами книги. Отсчитав семьдесят пять долларов, он закрыл чемодан, запер сейф и вернул ключ клерку. На улице его внимание привлек голос автоматического продавца газет. Он вспомнил вчерашнее вечернее сообщение по радио с обвинением в преступлении, которого он не совершал. Заголовки газет сообщали о смерти президента, но содержание статей резко изменилось: «Госсейн оправдан… Проводится расследование… В сообщении, переданном сразу после убийства, были допущены грубые ошибки… Джим Торсон, наиболее вероятный преемник президента, требует…»
Значит, они не хотели возмездия, отказывались от своих слов. Очень тонкий и точный ход: в умы людей заронили подозрения по отношению к Венере и Машине. Когда понадобится, этим можно воспользоваться, раздув из искорки пожар.
На второй странице Госсейн увидел заголовок: «Новостей с Венеры не поступало». Он прочел: «Сегодня утром связаться с Венерой не удалось». Это сообщение подействовало на него угнетающе. Он начал понимать, в какое положение попал: один из пяти миллиардов землян, он теперь мог получить сведения о том, что происходит, только из газет и радиопередач. Он потерял надежду вмешаться в события и что-то в них изменить. Сколько глупостей он совершил! Как это получилось, что в президентском дворце он оказался в ночь убийства? Гилберту Госсейну следовало учесть последствия такого шага, ведь он не умалишенный, чтобы устраивать мелодраматические сцены. А теперь его к Машине даже не подпустят!
Но он ошибся. Никто не остановил его. По безлюдным аллеям парка он шел к Машине. Игры продолжались уже двадцать девять дней, отсеялось около девяноста процентов участников. Он вошел в кабину, прикоснулся к металлическим контактам, чтобы наладить связь, и стал ждать. Приблизительно через полминуты из громкоговорителя прозвучал голос:
— Ситуация определена. Что вы собираетесь делать?
Вопрос ошеломил Госсейна. Он пришел, чтобы получить инструкции, выслушать советы — будущее было таким неясным, что говорить о намерениях было бессмысленно.
— Я растерян, — сказал он. — За короткое время я пережил ощущение смерти. Я, ни на минуту не останавливаясь, пытался предпринять что-нибудь для пользы человечества. И вот внезапно все это оказалось ненужным. Я могу делать, что хочу, моя жизнь в безопасности, я должен зарабатывать себе на жизнь и заниматься другими обычными делами. Единственное, что я планирую сегодня, — это посетить Институт семантики и отыскать доктора Кейра. Ведь жителей Венеры необходимо предупредить о грозящей им беде.
— Они уже знают, — сказала Машина. — Нападение на планету было начато шестнадцать часов назад. В операции участвовало пять тысяч звездолетов с двадцатью пятью миллионами солдат. Они…
— Что? — закричал Госсейн.
— В данный момент, — сказала Машина, — все большие города Венеры захвачены. Первый этап войны завершен.
Руки Госсейна соскользнули с контактов. Он испытал глубочайшее отчаяние, и оно пересилило чувство безмерного уважения к Машине.
— Чудовище! — крикнул он. — Ты их не предупредила!
— Я знаю, — ответил бесстрастный голос, — вы уже слышали об искривителе пространства. Я лишена возможности выступать публично, пока он направлен на мои схемы.
Госсейн удержал новый взрыв негодования и стал слушать дальше.
— Электронные системы искусственного мозга сложны и могут функционировать правильно при соблюдении определенных условий. Поток энергии должен быть прерывистым. Искривитель блокирует некоторые каналы, создает помехи для возникновения очередных импульсов. Таким образом, нарушена моя связь с внешним миром. Я не могу контролировать фотоэлементы, тиратроны, усилители и их нагрузку.
— Да, но ты же разговариваешь со мной! Значит, можешь…
— Могу. Но только с отдельным человеком, — сказала Машина. — Могу использовать свои резервы и сообщить нескольким людям о заговоре. Допустим, я это сделаю. Допустим, что эти люди начнут обвинять правительство. Но прежде чем им поверят, Торсон привезет еще один искривитель — и все будет кончено. Нет, друг мой, любой преступник, имеющий доступ к радио и газетам, за час добьется большего, чем я за год. И пока у меня нет возможности выступить публично, я предпочитаю молчать.
— Но что же делать?
— Я бессильна.
Госсейн почувствовал, что сказано не все.
— Может быть, ты хочешь сказать, что все в моих руках?
— Я не уверена, — ответила Машина, — что вы понимаете, насколько точный анализ ситуации сделал Кренг.
Госсейн вспоминал разговор с Кренгом. Причины, по которым его не собираются убивать…
— Что же? — воскликнул он. — Выходит, я должен покончить с собой?
— Если бы я могла, — торжественно сказала Машина, — вы были бы убиты, как только открыли дверь. Но в мои схемы встроены ограничения, которые позволяют убить человека только при прямом нападении на меня.
Госсейн никак не ждал, что Машина может быть настроена столь враждебно. Он в изумлении сказал:
— Не понимаю. Неужели ты серьезно предлагаешь?..
— Вы выполнили ваше предназначение, — сказал голос Машины, — и должны уступить место третьему, более совершенному Госсейну. Возможно, вам и удалось бы научиться пользоваться дополнительным мозгом. Но времени на это нет. А Госсейн-3 получит эту возможность, как только проснется его сознание.
— Но ведь это смешно. — Госсейн нервничал. — Я не могу стать самоубийцей. — Он с трудом овладел собой. — Почему… почему третий Госсейн должен появиться только после смерти второго?
— Это и мне не совсем понятно, — ответила Машина, — после нашей последней встречи мне сообщили, что смерть очередного тела служит сигналом для электронного устройства, которое автоматически передает принятый сигнал следующему телу. Принцип связи ясен и довольно прост, в биологических процессах мне разобраться трудно.
— Кто сообщил? — спросил Госсейн.
После короткой паузы из щели в панели выпал конверт.
— Мне посылают инструкции по почте, — сказала Машина. — Ваше второе тело прибыло на грузовом автомобиле. Вместе с этой запиской.
Госсейн развернул небольшой лист и прочел напечатанный текст:
«Тело Госсейна-2 отправьте на Венеру и оставьте вблизи дома Прескоттов. Когда он покинет дом, робоплан должен доставить его к замаскированному в дереве дому Кренга и передать приказание сдаться хозяину дома. Он должен получить сведения о положении на Венере. Примите необходимые меры безопасности».