Дрожа от возбуждения, он принялся читать, пропуская отдельные слова.
«…Открыла огонь по дворцу и… Все радиостанции одновременно сообщили о загадочном нападении на Венеру (никакого нападения… не было. См. радиоотчет, стр. 3). Принято решение… сразу же вслед за убийством президента Харди… доказательством того, что Машина поддерживала связь… уничтожена».
«…в течение часа… Машина передавала на всех волнах… непонятное обращение к Гилберту Госсейну, фотография которого… странице… ранее отпущенного на свободу… Задержать до выяснения обстоятельств… Подлежит аресту, где бы ни находился…»
Читая статью, Госсейн медленно, слово за словом, вспоминал, что сказала ему Машина. В волнении он посмотрел на фотографию. Собственное лицо показалось ему странным.
Прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что это лицо трупа Гилберта Госсейна-1.
Он мрачно улыбнулся, отложил газету и перебрался в кресло. Он чувствовал сильную слабость, но в душе его нарастало возмущение Машиной, которая приказала ему покончить жизнь самоубийством. «Ваше тело уничтожено!» Она просто не имела права ничего предпринимать, если не была обеспечена безопасность Гилберта Госсейна-3.
А ведь он чуть было не застрелился. Смерть стояла за спиной, и он еще не совсем оправился от нервного шока.
Постепенно гнев его остыл. Вздохнув, Госсейн начал разбираться в сложившейся ситуации. «Прежде всего, — подумал он, — необходимо завладеть искривителем. Потом научиться управлять своим дополнительным мозгом».
Или это невозможно? Ведь до сих пор его многочисленные попытки ни к чему не привели. Он иронически улыбнулся.
— Хватит загонять себя в угол, — громко проговорил он. — Пора приниматься за дело.
Сейчас главное — не забывать о мелочах. Он отключил экран видеофона — кто знает, когда меняются дежурные, — и набрал номер. Ему ответил приятный мужской голос.
— Вас беспокоит Джон Уэнтворт, — сказал Госсейн.
После короткой паузы дежурный ответил:
— Да, сэр. Как вы себя чувствуете? Говорит Дан Литтл. Я сейчас приду, сэр.
Госсейн ждал его, сидя в кресле. Он хорошо запомнил худощавого невзрачного юношу с приятными чертами лица и черными волосами, который предложил ему расписаться в регистрационной книге. Когда Литтл вошел, он показался Госсейну еще более худым. Справится ли он с трудной ролью, которую предназначила ему Патриция Харди? Однако сдержанное поведение и непринужденные манеры молодого человека говорили о том, что он стоит на ноль-А пути развития.
— У меня мало времени, — сказал Литтл. — Я должен вернуться на свое место.
Госсейн нахмурился.
— Думаю, — произнес он, — что каждому из нас надо взять на себя определенный риск. Мне кажется, заговорщики первым делом полностью демонтируют Машину, чтобы и памяти о ней не осталось. Если бы передо мной стояла такая задача, я бы опубликовал во всех газетах сообщение, что любой человек может бесплатно забрать из здания приборы, оборудование и материалы.
Глаза Дана широко раскрылись.
— Точно! — восхищенно сказал он. — Говорят, восьмая часть Машины уже разобрана и… Что с вами?
Госсейн никак не смог справиться с охватившим его волнением. Машины больше не существовало! Час за часом ее растаскивали по кускам. Как соборы и храмы давно минувших эпох, она была историческим памятником, олицетворяла собой стремление человечества к идеалу. Ему стоило усилий взять себя в руки.
— Нельзя терять ни минуты, — быстро сказал он. — Если искривитель еще там, надо срочно забрать его.
— Я не могу уйти раньше полуночи, — возразил Литтл. — Нам приказано оставаться на местах, и, кроме того, все гостиницы города взяты под наблюдение.
— У вас есть робоплан?
— Да. Посадочная площадка на крыше, но я умоляю вас… — Голос его пресекся от волнения, — не ходите туда. Вас сразу же арестуют.
Госсейн задумался. Прошло то время, когда он слепо выполнял указания и спрашивал советов. Но в данный момент другого пути не было. Он неохотно согласился.
— Ладно, возвращайтесь за стойку, — спокойно сказал он. — В нашем распоряжении еще пять часов.
Дан Литтл покинул комнату так же бесшумно, как вошел.
XXIV
Госсейн заказал обед в номер. Когда официант накрыл на стол, он уже решил, как проведет вечер. Заглянув в телефонный справочник, он снял трубку.
— Соедините меня с ближайшей фонотекой, — попросил он. — Мне нужна видеозапись…
На экране возник робот, и Госсейн объяснил, какой материал ему необходимо подобрать. Удобно усевшись в кресле, он принялся за еду, слушая голос диктора и глядя на иллюстрации к тексту. Возможно, какая-нибудь фраза натолкнет его на мысль, как научиться управлять дополнительным мозгом. Правильно ли понял его библиотекарь, пока еще оставалось неясным. Когда речь пошла об угнетении и возбуждении нервных клеток простейших форм жизни, Госсейн стал слушать внимательней. Все равно ждать еще долго.
Лектор говорил о развитии нервной системы живых организмов на Земле, об условных рефлексах. Червь двести раз подряд натыкался на заграждение под током, прежде чем повернуть в сторону, а во втором опыте уполз уже через шестьдесят раз. Щука, отделенная от пескаря невидимым экраном, едва не разбила себе голову, пытаясь схватить его, в результате она перестала обращать на пескаря внимание даже после того, как экран убрали. Свинья взбесилась, когда корыто с кормом поместили в лабиринт.
Одно за другим на экране появлялись изображения: червь, щука, бьющаяся головой об экран, визжащая свинья, потом кошка, собака, койот и обезьяна. Все это Госсейну было знакомо.
Лектор продолжал:
— Сейчас мы перейдем к мозгу человека. Но прежде следует обратить внимание на ограничение в деятельности мозга животных — его можно отчетливо видеть во всех экспериментах: животные воспринимают внешний мир очень конкретно, очень узко. Щука помнила только болевое ощущение и вела себя соответственно, не реагируя на то, что экран снят. Койот не сумел отличить ружья от фотоаппарата в руках человека: Животные не воспринимают изменений, если обстановка остается похожей на прежнюю. В истории развития человеческого разума, уже осознавшего, что он стоит на самой высокой ступени эволюции, длительный период занимает история грубой реакции масс, в основе которой лежит то же самое узкое восприятие внешнего мира, которое характерно для животных.
С другой стороны, ноль-А путь развития заключается в стремлении человека овладеть своим разумом и научиться различать одинаковые и тем не менее отличающиеся предметы или события в пространстве-времени. Любопытно, что все научные эксперименты нашего просветительного периода ставят перед собой задачу добиться как можно большего сходства и точности в методах, времени, даже структуре материалов. Можно даже сказать, что ученые стремятся к…
Госсейн слушал невнимательно, ожидая, когда наконец лектор перейдет к самому главному. Внезапно он вздрогнул. Что он сказал?
Он поудобнее уселся в кресле, расслабился и начал тщательно обдумывать услышанное. Но не выдержал, возбужденно зашагал по комнате, пораженный своим открытием. «Наука ставит перед собой задачу добиться как можно большего сходства…» Вот оно. Самый простой путь научиться контролировать свой мозг.
Если применить грубое сравнение, память можно уподобить записи на магнитофонной ленте. В любой момент ее можно перемотать и прослушать еще раз. Но в памяти человека события отражаются только в его личном восприятии. Если он не понимает какого-то закона природы, он не может узнать его, то есть отождествить. Значит, надо уметь абстрагироваться от своего восприятия и, согласно доктринам семантики, посмотреть на себя со стороны как экспериментатор на щуку.
…Возможен ли другой путь? Нет, его вывод логичный, следовательно, правильный. Что же дальше?
Он услышал бой часов и весело тряхнул головой. Пришла пора действовать.
Наступила полночь.
XXV
Множество автомашин у обочины, фигуры людей, мелькающие в неярком свете фонарей, атмосфера суеты. Госсейн и Литтл оставили машину примерно в миле от центрального прожектора и, смешавшись с толпой, пошли вперед. Самым трудным было протолкаться сквозь огромную массу людей, глазевших на происходящее.