XXXII
Еще через два дня в темной лаборатории он совместил два луча света без помощи искривителя. Когда его попросили рассказать об ощущениях, испытанных при этом, он ответил невразумительно: «Рука движется, как у загипнотизированного; кажется, что все это делает за тебя кто-то другой».
С каждым днем легкие покалывания в теле становились все отчетливей, он учился различать свои ощущения. Он начал узнавать виды энергий, движения, предметы с закрытыми глазами и вскоре называл их безошибочно. Он узнавал о присутствии людей по особому теплу, проникавшему в его организм. Он реагировал на самые небольшие дозы раздражителей, а на шестой день узнавал доктора Кейра по дружелюбию, которое исходило от него. Он даже понял, что психиатр волнуется за его дальнейшую судьбу.
Теперь он решил испытать свое умение различать эмоции на Кренге, Торсоне и Прескотте. Выяснилось, что ненависть к нему испытывает только Прескотт. «Он не может забыть, — подумал Госсейн, — о страхе, который пережил, и о том, что я обманул его во дворце». Торсон оказался настоящим Макиавелли, но к своему пленнику эмоций не проявлял. Кренг вообще держал свои чувства в узде, по-видимому, из-за постоянного напряжения и не раскрывался даже перед собой.
Но настоящим сюрпризом оказалась Патриция. Никакого контакта, несмотря на многочисленные попытки. И Госсейн решил, что может воспринимать лишь эмоциональный мир мужчин.
За эти дни он продолжал разрабатывать свой план в деталях. Он пришел к выводу, что информацию о создавшемся положении он получил от людей, использовавших чисто аристотелевы представления и понятия. Даже Кренг не получил в детстве ноль-А воспитания, которое дало бы ему полный контроль над мозгом.
Госсейн сознавал, что в его расчетах есть слабые места, но в то же время многое прояснилось. Таинственный незнакомец уже не казался ему волшебником. Он считал его обычным человеком, открывшим секрет бессмертия и выступающим против галактической империи. Без сомнения, он не очень беспокоился о том, будет жить или нет очередное тело Госсейна. В крайнем случае — при поражении — он начнет новую партию в соответствии с другой ситуацией.
Но сейчас это было неважно.
В тот день, когда он экспериментировал с большим кубиком, он решил отключить вибратор. Сложный прибор с огромным количеством различных схем и волновых энергий, пульсирующих в трубках и лампах, в конце концов подчинился ему. Тогда он взял его в руки и попытался одновременно нейтрализовать прибор и запомнить атомную структуру пола, на котором стоял. Ничего не вышло.
Либо вибратор, либо пол. Но не то и другое вместе. И это было известно заговорщикам.
На девятнадцатый день ему дали стержень из сверхпрочной стали, а в противоположном конце лаборатории поместили небольшой генератор. Он действовал осмысленно. Молния, вылетевшая, казалось, из руки, прошла по стене, потолку, энергетическому экрану, за которым стояли наблюдатели. Госсейн прервал совпадение энергий и, не сопротивляясь, отдал стержень посланному за ним солдату. Только после этого Торсон вышел из-за экрана. Настроение у него было прекрасное.
— Что ж, мистер Госсейн, — сказал он с уважением, — с нашей стороны просто глупо продолжать дальнейшее обучение. Не то чтобы я не доверял вам… — Он засмеялся. — Я уверен, что теперь вы разыщете нужного нам человека. — Он резко переменил тон. — Мы вылетаем на Землю. Укладывайтесь. В вашем распоряжении ровно час.
Госсейн рассеянно кивнул. Через несколько минут, стоя у дверей лифта, он смотрел, как трое солдат осторожно вносят в кабину вибратор. Прескотт жестом пригласил и его. Солдаты гурьбой столпились в углу. Прескотт подошел к панели управления. Резким движением Госсейн схватил его за плечи и изо всех сил ударил головой о металлическую стенку. Выхватывая бластер из кобуры, он отпустил падающее тело и нажал на первый попавшийся рычаг.
Как всегда, сознание на мгновение помутилось. Он пришел в себя, когда из его бластера вылетела огненная струя и охранники свалились как снопы.
Первая стадия плана завершилась успехом.
XXXIII
Расстегнув молнию, Госсейн снял свой комбинезон. Он полагал, что в ткань вшиты различные электронные приспособления, а одно из них — он твердо это знал — могло парализовать человека. Раздевшись, он почувствовал облегчение, но прежде чем начать действовать, быстро переоделся в костюм Прескотта.
Первую остановку он использовал, чтобы избавиться от вибратора. Открыв дверцу лифта, он осторожно вытолкнул прибор, а вслед за ним довольно бесцеремонно вышвырнул четыре трупа. Самое главное — быстрота. Нажав на очередной рычаг, он вновь очутился в незнакомом коридоре.
Как и в первом, здесь не было ни души. Госсейн «запомнил» структуру участка пола рядом с шахтой лифта и дал ему кодовое обозначение: один. Пробежав футов сто и свернув за угол, он повторил свою процедуру, поменяв лишь кодовое обозначение на «А». Остановившись, он подумал; «Один!»
В тот же момент он оказался рядом с лифтом.
Его охватил восторг, не похожий ни на одно из испытанных им ранее ощущений. Только бы успеть!
Обозначения, которые он дал участкам следующего коридора, были «2» и «Б». В четвертом коридоре навстречу ему попался человек. Госсейн выстрелил.
Больше он никого не встретил. И хотя он старался не задерживаться, прошло не менее получаса, пока он добился, чего хотел: запомнил девять зон, обозначенных цифрами, столько же, обозначенных буквами, и, кроме того, электрические розетки, обозначив их математическими символами.
Теперь можно домой. Похоже, побег его пока остался незамеченным. Госсейн заставил себя успокоиться. Не так уж много, но для отступления у него имелось восемнадцать разных мест, а его дополнительный мозг мог пользоваться энергий из сорока одного источника. Руки его слегка дрожали, а лоб покрылся испариной. Вполне естественная реакция, если учесть, сколько сил затрачено. Не пройдет и тридцати минут, как ему придется дать решительный бой, начать войну, подобную которой никогда не вел одиночка. Через час станет известно, победит он или погибнет, теперь уже навсегда.
Он открыл дверь и осторожно вошел в комнату. Патриция Харди вскочила с кресла и кинулась ему навстречу.
— О Господи, — воскликнула она. — Где вы пропадали? Сюда приходил Элдред.
Не похоже было, что она догадывается о случившемся, но ее тон потряс Госсейна. Он все понял.
— Кренг! — Ему казалось, что на него рушится потолок.
— Он велел передать вам последние инструкции.
— О Боже! — вырвалось у Госсейна.
Он почувствовал слабость в ногах. Он ждал, надеялся, что им, наконец, начнут разумно руководить. Он затянул выполнение своего плана до самой последней минуты. А теперь…
Девушка взволнованно произнесла:
— Он сказал, — голос ее упал до шепота, — чтобы вы притворились, будто вас непреодолимо тянет в Институт семантики и вошли там в контакт с… с… — Она покачнулась, почти теряя сознание.
Госсейн подхватил ее и потряс за плечи.
— С кем же?
— С бородатым! — сказала она хрипло. — В дальнейшем вам следует выполнять его приказы. — Она выпрямилась. — Трудно поверить, что Элдред… с самого начала знал о его существовании.
— Но кто он такой?
— Элдред не сказал.
Госсейн еле сдержался, чтобы не вспылить. В нем закипала ярость. Оставив в одиночестве, его вынудили совершать бессмысленные поступки. Как теперь выйти из положения? Сконцентрировав волю, он собрался с мыслями. Патриция не должна знать, что он натворил, пока всего не расскажет.
— Что задумал Кренг?
— Торсона надо убить.
— Понятно. А потом?
— Элдред — его первый помощник. Он примет командование армией. — Она говорила быстро, глотая слова. — В нашем секторе галактики у Торсона сто миллионов солдат. Если Энро их лишится, ему потребуется не меньше года, чтобы организовать новое нападение на Солнечную систему.
Госсейн бессильно опустился на ближайшее кресло. По логической четкости план Кренга был безупречен. Госсейн тоже хотел убить Торсона, но понимал, что такая попытка обречена на провал, поэтому хотел уничтожить галактическую базу. Кренг достоин восхищения. Теперь понятно, почему он ни во что не вмешивался и даже не пытался предупредить жителей Венеры.