- А в чем состоит секрет бессмертия?
Мистра повела плечами.
- Это все Большой Дом.
Он настаивал:
- Но каким образом тот воздействует на организм?
- Клетки кожи дедиферренцируются.
Стивенс повторил это незнакомое ему слово, с немым вопросом взглянув на Мистру. Та пояснила.
- Клетки кожи реально обретают свою молодость, а это влияет на все тело, на все его органы, на все... Это возвращает их к почти молодому состоянию. В сущности мы все же стареем, но крайне, крайне медленно.
Стивенс покачал головой.
- Как это понимать "обретают свою молодость" применительно к клеткам? А весь остальной организм?
Ее голос внезапно стал невыразительным.
- Я же вам сказала... Секрет молодости - в коже. Сохраняйте её юной и время уничтожено...
- В таком случае, будет ли как-то отвечать этой задаче тщательный уход за ней?
Она пожала плечами.
- Любое разумное обращение с кожей идет на пользу. Но процесс дедифферинцирования носит намного более фундаментальный характер, чем эти поверхностные процедуры. Вы, естественно, слышали о живых существах, чьи лапы отрастают заново. Этот феномен соотносится с дедифференциацией, только он происходит с кожей. Поговорим, однако, об этом более подробно как-нибудь в другой раз. Сейчас на это просто нет времени. Мне нужен адвокат.
Ее лицо сразу же приняло деловое выражение. Она наклонилась к нему.
- Вчера после обеда мистер Холанд прислал мне повестку. Он требует, чтобы сегодня ещё до обеда я побывала у него в кабинете для допроса в качестве свидетельницы в деле об убийстве Джона Форда, сторожа Большого Дома. Необходимо, чтобы меня сопровождал адвокат.
Это сообщение заинтересовало Стивенса. Теперь он более отчетливо, чем раньше, представил себе ситуацию всей их группы. Сначала все её члены взятые в совокупности, как коллектив, чувствовали себя в определенной степени ущемленными в связи с тем, что Таннехилл был единоличным собственником Дома. А теперь ещё и Мистру вынуждали давать показания - по меньшей мере, выдумывать какую-нибудь историю представителю закона. Разумеется, в принципе, она могла бы уклониться от этой обязанности, надев маску, и став тем самым совсем другой личностью. Но это было чревато другими юридическими последствиями: любая сделка, касающаяся передачи имущества или денег от одного лица к другому, неизбежно рано или поздно рассматривается официальным лицом, хотя бы налоговым инспектором. И какой-нибудь юрист наверняка мог прицепиться к тому или иному вопросу.
Мистра предложила:
- Вы не хотите выступить в роли защитника моих интересов?
Стивенс очнулся от охватившей было его задумчивости.
- Видите ли... Думаю, что да... Хотя, подождите минуточку!
И он о чем-то стал, насупившись, размышлять. Имел ли он право в своем качестве местного управляющего имуществом Таннехилла соглашаться представлять кого-либо в таком уголовном деле без разрешения босса? Стараясь выиграть время, он спросил:
- А в какой связи вы замешаны в эту историю об убийстве? О! Я, конечно, немного в курсе, но только в самой общей форме. Может, вы мне изложите все с самого начала?
- Я была секретаршей покойного Ньютона Таннехилла и проживала поэтому в Большом Доме. Покинула его всего несколько недель тому назад по причинам личного характера. Вот суть дела...
- И как раз в тот момент вы и видели Джона Форда в последний раз?
- Как-то раз, неделю тому назад, я заметила, как он шел по улице.
Стивенс утвердительно кивнул головой.
- Так-так. Я пойду с вами на допрос, но не могу гарантировать, что буду представлять вас на процессе в случае, если дело дойдет до суда. Возможно, это не очень-то корректно звучит с моей стороны. Но главное, сейчас - это обговорить в деталях ваши показания, так сказать, создать фон вашего выступления, чтобы оно прозвучало правдоподобно и могло быть изложено Холанду.
- Хорошо, я расскажу вам о себе, - внезапно решилась Мистра.
Стивенс выслушал её рассказ с живейшим интересном. А начала она с событий пятилетней давности, когда поступила на службу к Ньютону Таннехиллу. В принципе вначале её наняли для проведения классификации и каталогирования коллекций предметов искусства, но постепенно её работа приобрела более общий характер, и в конце концов во время длительных отлучек Таннехилла на неё пали все заботы о Доме и всего, что с ним было связано.
То, что она оставила за кадром своего изложения, - а это было важнейшим упущением, - так это вопрос о том, почему она всего несколько лет назад испытывавшая такую нужду, что даже искала работу, сегодня была разодета в норковую шубу и разъезжала в шикарных автомашинах. Не привела она сколько-нибудь вразумительного объяснения и причин, побудивших её вдруг оставить несколько недель тому назад свою работу. А эти вопросы Холанд поставит как пить дать.
Стивенс высказал ей свои соображения.
- Мое материальное положение? - повторила Мистра, будто только сейчас подумала об этом. - О! Я выгодно помещала свои средства, следуя советам мистера Таннехилла. Он был большой дока по части таких дел.
- И все-таки, почему вы покинули службу у него?
- Я оставалась на работе, руководствуясь чувством лояльности к мистеру Таннехиллу. Понятно, что подобного рода моральных обязательств у меня не было по отношению к его наследнику.
Стивенс на минутку задумался, потом согласился.
- Выглядит правдоподобно. А сами вы не видите в этом деле каких-либо подводных камней, на которые можете напороться?
Немного подумав, она отрицательно покачала головой.
- Ничего такого, что Холанд мог бы обнаружить.
- Ладно, тогда я позвоню сейчас следователю и постараюсь добиться отсрочки показаний.
- А я пока вымою посуду, - подытожила Мистра.
Она стала убирать со стола. Адвокат наблюдал за ней, испытывая от этой сцены приятное чувство близости. Когда Мистра проходила мимо, он схватил её за руку.
- Эй, подите-ка лучше позвоните, - сурово и насмешливо осадила она его.
Стивенс набрал номер Холанда, застав того в кабинете. Быстро выяснилось, что тот не согласится ни на какие отсрочки.
- Необходимо, чтобы она явилась сегодня утром, - и никаких поблажек, - твердо заявил он. - И я не шучу, Стивенс.
- Не слишком ли формально вы подходите к этому вопросу? В конце концов она может предстать перед вами в любое другое время.
- Если до полудня она здесь не появится, - грубовато рубанул следователь, - я буду вынужден прибегнуть к насильственному приводу.
Стивенс даже и не пытался скрыть своего удивления.
- Я выражаю протест против столь неоправданно сурового обращения с моим клиентом. Но раз вы настаиваете, то мы придем.
- Да, настаиваю, - подтвердил Холанд. - А сейчас с вашего позволения, я хотел бы задать один вопросик и вам лично. Это касается убийства Джона Форда, - слащавым и вкрадчивым тоном добавил он.
- Слушаю вас.
- Мисс Лэнетт - это единственное звено, что связывает вас с этим делом?
Стивенс даже вздрогнул. "Нет, нет, - мелькнула у него мысль. - Не будет же он пытаться вынуждать меня признать, что даже сама мысль о подобном могла прийти нам в голову".
- Что вы хотите этим сказать? - настороженно спросил он.
- Никто другой не вступал с вами в контакт по этому поводу?
- Еще нет. Может, вы кому-нибудь порекомендовали это сделать?
На том конце провода явно зубоскалили:
- Ну уж нет! Послушайте, Стивенс, поставим вопрос ребром. Кого-то осудят за убийство этого негра... Сдается мне, что этот "кто-то" - крупная дичь. И у меня есть все основания полагать, что убийца встревожен, и он вполне мог бы нанять адвоката.
Стивенс неприязненно бросил:
- Так вы уже знаете, кто он? Я правильно вас понял?
- Вот именно... Думаю, что нам известен убийца. Проблема лишь в том, чтобы найти улики и выяснить мотив. Не говорю о ряде других обстоятельств, о которых я предпочитаю умолчать. Так что, Стивенс, доставьте сюда эту дамочку сегодня утром, и все устроится наилучшим образом. До свидания.