Я ошибался.
Мы причалили и высадились на берег. Я велел воинам построиться в колонны и предупредил о возможных ловушках, хотя сам по-настоящему не верил в то, что такие ловушки существуют.
Наши воины в последние дни занимались тем, что приводили в порядок свои доспехи и оружие и несколько пострадавшие во время сражения корабли.
Теперь все наши корабли собрались в гавани, легкий ветерок трепал их флаги. Ветерок принес небольшую тучу, и ясный день сразу померк.
Одетые в блестящие начищенные доспехи, стояли наши воины перед королем Ригеносом, Каторном и передо мной.
Всего войско насчитывало семьсот отрядов, каждой сотней отрядов командовал маршал, которому подчинялись капитаны боевых кораблей, в подчинении у которых, в свою очередь, было двадцать пять отрядов у каждого, и рыцари, каждый из которых стоял во главе одного боевого отряда.
Вино несколько затуманило в моей душе воспоминания о кровавом сражении, и я почувствовал, как возвращается моя прежняя гордость при виде выстроившихся на пристани объединенных войск человечества.
— Маршалы, капитаны боевых кораблей, рыцари и славные воины, защитники всего человечества, — обратился я к ним, — все вы стали свидетелями того, как была одержана эта великая победа!
— Ура! — заревели они в восторге.
— Мы победим везде, где бы ни оказались! А теперь ступайте и ищите проклятых элдренов повсюду в этом первом городе континента Мернадин. Но будьте осторожны. Помните, что в таком городе легко спрятать целую армию!
Граф Ролдеро крикнул из первых рядов:
— А как быть с добром, лорд Эрекозе? Тут ведь добра полно.
Король Ригенос махнул рукой:
— Можете взять себе все добро, какое пожелаете. Но помните, что сказал вам Эрекозе, и особенно остерегайтесь таких вещей, как отравленная пища. Даже винные кубки могут быть смазаны ядом. В этом проклятом городе все что угодно может оказаться ядовитым!
Отряды воинов промаршировали мимо нас, направляясь каждый в свою сторону.
Я провожал их взглядом и думал, что, хотя этот город и допустил их в самое свое сердце, он им отнюдь не рад.
Интересно, что мы сможем найти в Пафанаале? Ловушки? Затаившихся стрелков? Отравленную пищу, как того опасается Ригенос?
Мы нашли город, полный одних только женщин.
В живых не осталось ни одного мужчины-элдрена.
Ни одного мальчика старше двенадцати. Ни одного даже самого старого старика.
Все они были уничтожены нами во время морского сражения.
Глава XIV
Эрмизад
Я ничего не знаю о том, как они убивали детей, и умолял короля Ригеноса не отдавать этого распоряжения. Я молил Каторна пощадить их, вывезти их из города куда угодно, если уж это ему так необходимо, но только не убивать их.
И все же дети были убиты. Не знаю, сколько их умерло.
Мы расположились во дворце, принадлежавшем ранее герцогу Байнану. Он, как стало известно, занимал пост губернатора Пафанаала.
Я заперся у себя, пока на улицах шла резня, и мрачно размышлял о том, что, несмотря на все разговоры о «грязных элдренах», они отнюдь не гнушаются забав с элдренскими женщинами.
Я ничего не мог поделать и даже возможности такой себе не представлял. В этот мир король Ригенос вызвал меня для того, чтобы сражаться за Человечество, а не судить его деяния. И я откликнулся тогда на призыв Ригеноса, наверное, в конце концов, не без причины. Только вот причину эту я совсем позабыл.
Я сидел в изящно убранной комнате, обставленной легкой красивой мебелью. Стены и пол ее покрывали роскошные ковры светлых тонов. Я любовался великолепными изделиями элдренских мастеров и потягивал великолепное элдренское вино, стараясь не слышать криков детей, которых в это время убивали прямо в кроватках, в их собственных домах, на улицах — повсюду за тонкими стенами дворца.
Я посмотрел на меч Канаяну, висевший в углу, и почувствовал ненависть к этому странному ядовитому оружию. Сняв меч с перевязи, я как бы отделил его от себя: сейчас я существовал отдельно, сам по себе.
И я все пил и пил.
Но вскоре вино элдренов обрело привкус крови, и я отшвырнул свой кубок. Потом отыскал бурдюк с другим вином, подаренным мне графом Ролдеро, и стал пить горьковатое вино прямо оттуда. Вскоре в бурдюке не осталось ни капли.
Но я по-прежнему был трезв. Мне было не справиться с криками, доносившимися с улицы: они все равно слышались совершенно отчетливо. Я спустил шторы на окнах, но все равно по движущимся теням представлял, что происходит за ними. Я никак не мог напиться, а потому не мог даже и попытаться заснуть, прекрасно представляя себе, каковы будут мои сны, и боялся этих снов не меньше, чем мыслей о том, что же мы делаем с оставшимися в живых жителями Пафанаала.