— Делало. — вдруг помрачнел Генри. — Скоро его совсем не станет.
— Не говори так, будто уже сдался. — Аластар развернулся к парню. — Знаешь, когда мы до всего додумались, я тоже сначала посчитал, что всё кончено. Но потом я понял, что не хочу ничего и никого терять или же бездействовать. Ты же знаешь, как люди говорят: «Ты можешь бежать и выжить, можешь сразиться и умереть. Они могут забрать наши жизни, но не смогут забрать нашу свободу.»5.
— Так говорят шотландцы. — наконец улыбнулся Генри. — Так говорил Уильям Уоллес.
— Я к тому, что не будем ли мы жалеть, что не вступили в бой, не попытались постоять за всё, что нам дорого. По мне так лучше умереть в бою, чем где-нибудь потом, смотря на разрушенный мир.
Генри был согласен. Впервые в жизни он понял, что хочет бороться, а не убегать. Он посмотрел в глаза Аластара и до конца уверовал в то, что пойдёт с ним до конца. С отчаянием лучше сражаться на коне, а не валяясь в слезах на земле.
— Это всё не начнётся, если у них не будет всадника, да?
— О чём ты? — фамильяр вдруг побледнел. — Я предлагал противостоять этому, а не жертвовать собой.
— Нет, — возразил парень, поднимаясь и оттряхивая пальто. — это уже крайние меры. Я имею в виду, что я ведь могу и не соглашаться. Могу сопротивляться всем этим навязчивым мыслям, и, возможно, голосам в моей голове. Если они, конечно, появятся.
— Я помогу тебе. Не отойду ни на шаг. — Аластар воспрянул духом и с блеском в глазах вскочил следом. — Может нам стоит пойти в твой мир? Всё-таки там меньше магии.
— Думаю, не стоит. Мы же хотели сражаться, а не прятаться. Тем более я не хочу смотреть на свой сошедший с ума город, хоть я и переживаю как там Джек. — Генри пошёл прочь от дома Риганов, направляясь в город. — Они или Он могут использовать его или всех дорогих мне людей против меня, а я не хочу подвергать их опасности.
— Нам нужен план. — заключил мужчина.
— Но мы же почти ничего не знаем. — рассуждал Генри, оглядываясь на группу подозрительно озирающихся зомби. — Остаётся просто ждать. Мы будем делать вид, что всё хорошо, а потом, когда что-нибудь случится, то мы будем готовы.
— А вдруг Он всё уже знает. Здесь могут быть его шпионы. Никому нельзя доверять.
— Тогда будем говорить тише. Или в месте, где очень громко.
— В месте где очень громко? — Аластар озадаченно покрутил головой.
В баре было очень громко. Одних голосов хватало, чтобы заглушить перешёптывание двух человек, а музыка делала их разговор вообще недосягаемым. Генри и Аластар прошли мимо грозного минотавра и устроились в самом конце барной стойки.
«Кто, детка, кто спасёт мир? (пока не слишком поздно)
Кто, детка, кто спасёт мир? (даже герои не решаются)
Я слишком молод, чтобы умереть…
Я слишком молод, чтобы умереть…»6
— А они могут поставить другую песню? — раздражённо буркнул Генри.
Аластар его не услышал, поэтому подвинулся ближе и громко проговорил:
— Так и в чём заключается план?
— Ничего не делать, пока Он не начнёт что-то делать? — развёл руки парень.
— Но он уже начал.
Генри вздохнул. У него не было блестящего плана, он не был стратегом. Они, кажется, были на пороге войны, и парень был до смерти напуган, но показывать это фамильяру не собирался. В любую секунду сюда могут ворваться оборотни и утащить его, посадить на огромного коня, дышащего синем пламенем, дать тыкву и приказать сеять ужас. А он всего лишь парень с внушительным списком фобий.
— Может Нострадамус что-нибудь придумает? — с надеждой спросил Генри.
— Если он уже не сдался. — грустно отозвался Аластар. — Он понимает, что бороться с таким демоном мы не можем.
— Но ты же не сдашься?
— Нет, — уверенно ответил мужчина. — я не перестану сражаться. Даже если это бессмысленно.
Он не перестанет. Кто-то, но точно не Аластар. Может раньше он бы и выразил всего лишь своё недовольство касательно этой идеи с концом света, потому что от поездок в Париж пришлось бы отказаться. Но сейчас над бездной качался его человек, и фамильяр схватил своего ведьмака и будет так держать, пока не умрёт.
Генри думал о своём первом дне в этом удивительном мире, как было приятно поражаться и даже бояться. Но он был обречён с первого шага на изумрудном поле. Может был отмечен в блокноте Самайна, как тот самый или что-то в этом роде. Ему никогда ещё не приходилось чувствовать такую безысходность, ни разу до первого похода к порталу. Он запутался, погряз в неизвестности, грозящей чем-то плохим. Дядя… Вот кто помог бы ему сейчас. Он умеет вылезать из обречённости. Генри до сих пор лелеял надежду, что Артур вернётся, что он сможет помочь.