— Да так, к слову пришлось.
— Так что там с парком? — снова перевела она разговор на нужную ей тему. — Понятия не имею, мы вдарили по пиву и свалили оттуда. — А Костик сейчас у тебя живет? Или у Жеки? — Уже не живет. Но вчера неплохо общался с Немцем. Может, у него сейчас кантуется? — А, ну тогда пока. — и она бухнула трубку без предупреждения. — Ну пока, — сказал я в тишину телефона. Кажется, на некоторое время меня оставят в покое.
От Бадхена в следующие несколько недель было ни видно ни слышно. Иногда звонил или приходил Женя, с тоской спрашивал: «Не появлялся?» и исчезал после моего отрицательного ответа. Телефон Костика был выключен, обычные места своего обитания он не посещал. Финкельштейн перезвонил всех «одноклассников», но никто ничего не знал — или не выдавал правды. Поэтому мы договорились в ближайшую субботу наведаться в парк — других версий у нас не оставалось.
В четверг мне позвонили с незнакомого номера. В последнее время такое происходило слишком часто, но я ответил — в конце концов, это мог бы оказаться Костик.
— Могу я говорить с господином Адамом Эвигером? — услышал я низкий, хорошо поставленный голос. — Эвигер говорит. — Адам, это Саул. Помнишь, мы с тобой общались на свадьбе у Виктории? Пили за здоровье, и… — Помню-помню. — Скажи, ты не против встретиться в ближайшие пару дней? Мое предложение сможет тебя серьезно заинтересовать.
То, что я не повесил трубку сразу, объяснялось просто: жесточайшей скукой. С появлением Костика я привык к разнообразию, а теперь у меня вдруг освободилась куча свободного времени, и я с радостью ухватился за возможность сделать хоть что-то, кроме как перечитывать Конан-Дойля.
— Да хоть сейчас. Я не занят. — Отлично, — голос стал ровно на полтона теплее, — можно заказать столик… — Давай ко мне домой, — перебил я, — чего по ресторанам шастать. Папарацци меньше будет, спокойно поговорим. Без галстуков, так сказать. — Хорошо, — ответил он, кажется, довольный, — через два часа у тебя? — Валяй.
К приходу Саула я сбегал в магазин и купил бутылку вина. Вряд ли он водит сам — при его статусе скорее приедет с водителем. Угощать его чаем с кексом, как Женю, не хотелось — не заслужил. Под вино же можно было узнать много нового — судя по поведению на свадьбе, Саул легко пьянел.
Он приехал, как я и ожидал, на шикарной черной машине с тонированными окнами. Вылез из заднего сидения, сверкая лакированными ботинками. На нем был великолепно сидящий костюм и белоснежная рубашка. Словом, передо мной был истинный политик.
— Привет, Адам, — и ловким жестом он вытащил из кармана пиджака еще одну бутылку вина. Такие в обычных магазинах не продавались — и я оценил.
Хотя и видел я Саула во второй раз в жизни, на правах бывшего одноклассника он вел себя свободно и доверительно. Шутил, открывая вино, удобно расселся в кресле из Икеи, и смотрел по сторонам, покачивая бокалом.
— Неплохо у тебя. — Врешь, как политик, — усмехнулся я. Он тоже хохотнул. — А ты все тот же змей, как погляжу. Норовишь ужалить, дай только волю.
По воспоминаниям Костика, в школе я был довольно-таки мерзкой личностью. Его создания, по крайней мере, помнили меня именно таким.
— Ну, это было давно и неправда, — философски ответил я. — Эх, хотелось бы надеяться. Потому что — все-таки мы были ведь одноклассниками. Друзьями. Помнишь, как помогали друг другу к экзаменам готовиться? А как у старшеклассников по очереди сигареты стреляли? Ведь семьей же были. Эх… — и Саул покачал головой. — Точно. — я подлил ему вина. — Помнишь, как Артур хотел заставить тебя сбегать за водкой, а Вика послала его нахер? — глаза его заблестели. — Еще как помню! Дальше беседа стала еще теплее. Саул вспоминал школьные дни, я поддакивал. Некоторые байки слышал еще от Костика. — Ты давно был в нашем парке? — спросил я его. Хотелось проверить, нет ли и у него фиксации, как у Вики. Саул прищурился. — А чего ты вдруг вспомнил? — Да так… — С выпускного не был. Ну и денечек это был… век не забуду. Думал, что Костик тебя убьет тогда. — Убьет? Почему? — Да потому, что ты на глазах у всех ему такого наговорил… бляяяя! — Саул восхищенно выдохнул. — Что наговорил? Я контуженый после армии, провалами в памяти страдаю. — Сказал, чтобы он прекратил тебя домогаться, что ты не педик и дрочить ему больше не собираешься. Ну и все в таком духе. А он… можешь представить — авторитет, крутой гопник. И тут такое. — И сломал мне руку. — закончил за Саула я. Эту часть я уже слышал как-то от Костика. — Значит, помнишь. — Угу, обрывками. Спасибо, что освежил память. — Так было между вами?.. — он как-то пошло цокнул языком. — Сейчас врежу — поймешь, было или нет. — сказал я, стараясь звучать оскорбленно. — Да ладно, шучу. А вы ничего, нормально общаетесь… ты где сейчас работаешь? Переход между темами был такой внезапный, что я запнулся. — Что?.. А, в хосписе. В хосписе работаю. Точнее, волонтерствую. А что?
Саул подался мне навстречу, так, что наши носы теперь разделяло сантиметров десять, не больше.
— Слушай, Адам. Мне нужна твоя помощь. Прошу, будь другом. — Ну говори, что тебе надобно, старче. — Тут такое дело… — он заговорил тише, словно нас могли подслушать, — Я слышал, что списки смертельно больных пациентов в больницах и хосписах не слишком часто… обновляются. Это так? — Понятия не имею, никогда не слышал о таком. Ну, положим, что так. И что? — Мне нужны их данные, Адам. — Зачем? — Ну представь, получат они завтра бюллетени, а голосовать не пойдут. Пока у досов*** и арабов девяносто процентов голосующих, наш электорат или ленится, или лежит по больницам и моргам. Ленивых и аполитичных я заставить пойти на выборы не могу — они будут в тот день шашлыки жарить, а потом ругаться, что опять выиграли не те. А вот больных и мертвых… У меня есть полно людей, которые смогут исполнить за этих несчастных их гражданский долг.
Он залпом допил свое вино, вытер губы и торжественно закончил:
— Нам надо им помочь, Адам. На благо страны, чтобы власть наконец перешла нормальным людям, а не теперешним шакалам. Помоги мне помочь этой стране. Прошу.
Целых пару секунд я, к своему стыду, пытался вспомнить, что мне это напоминает.
— Мертвые души! Саула моя догадка не смутила. — Ну… можешь и так это называть. Я бы скорее сказал — бессмертные души. Пусть они хоть раз в жизни сделают правильный выбор, хоть и посмертно. Вытащат эту страну из затяжного кризиса. Хватит, натерпелись!
Последняя фраза была произнесена с поистине революционным жаром.
Предложение использовать мертвые души было неоригинально — этот метод в предвыборной борьбе я встречал довольно давно. Просто идея с хосписными больными звучала настолько неэффективно, что на миг я усомнился, находимся ли мы оба в своем уме. Может, передо мной буйнопомешанный? Может, у меня слуховые галлюцинации?
А потом вспомнил, что всего несколько недель назад Саула не существовало на этом свете. Что он — плод больного воображения Костика, а значит, абсурден сам по себе.
И что считаться с ним мне нет никакой причины, кроме той, что мне было нечем занять вечер четверга. Я — Алиса, он — колода карт.
— Я понял тебя, Немец. Будет сделано. Ну да ведь я знаю тебя: ведь ты большой мошенник, позволь мне это сказать тебе по дружбе! Ежели бы я был твоим начальником, я бы тебя повесил на первом дереве.**** — Чего? — непонимающе спросил Саул. — Ничего, это я так. Езжай домой, а я поговорю кое с кем. — Так мне ждать списков? — спросил Чичи… тьфу, Саул. — Да, конечно. Сам не звони мне только, ладно? Еще не хватало, чтобы тебя запалили. — Договорились, — и он хлопнул меня по плечу, — буду ждать.
Ушел Немец слегка пошатываясь, хоть мы и не так много выпили. А я после его ухода серьезно задумался.