Костик кивнул, потом спрятал лицо в ладонях и плечи его затряслись. Я опешил, но присмотревшись понял, что он смеется.
— Иногда мне кажется, что это розыгрыш со скрытой камерой. Волшебное дерево? Ожившие галлюцинации? Вечный человек? Блин, это все реально со мной происходит? Или я схожу с ума? Или уже сошел?
И Костик снова затрясся. Я не мешал ему предаваться истерике, и сам сосредоточился на кофе и чипсах. Мне всегда нравилось это сочетание.
Наконец он успокоился и сказал:
— Где Женя? Позвони ему. Я послушно достал телефон. — Адам, не сей… — Костик тут — быстро сказал я. — Что?.. — он запнулся — понял. Я приеду немного позже, ладно? Не давай ему уйти. — Он никуда не уходит. Женя отключился. Бадхен вопросительно глянул на меня. — Он занят. Наверное, пожар тушит, попросил подождать. — Подожду — ответил он. Поднял руку и опустил ее на мою, когда я потянулся за очередной порцией чипсов. Я отставил в сторону чашку.
— Тебе так плохо, что хочется подержаться за ручку, и неважно с кем?
Он быстро убрал ладонь с моих пальцев, криво усмехнулся. — А ты всегда найдешь, как испоганить момент. — Момент чего именно, Бадхен? Единственное, что было между нами — один вечер под новый год. Скорее всего, ты его тоже забыл. — Забыл — хмуро подтвердил он. — А все остальное — фейк. Так что давай не мешать друг другу? Мне надо отдохнуть до следующего явления «те же и Финкельштейн». И я устало поднялся и побрел в гостиную, дожидаться Женю.
Женя приехал только к двум часам ночи. Я клевал в кресле носом, Костик на кухне жевал бутерброд с шпротным паштетом и смотрел какой-то фильм на компьютере. Звонок в дверь больно проехался по ушам, и я, морщась, пошел открывать.
— Ну как он? — вместо приветствия спросил Финкельштейн. — Что ему сделается? Жрет.
Мы прошли на кухню. Костик, не поднимаясь с места, кивнул в знак приветствия.
Женя уселся с ним рядом.
— Можно мне тоже? Умираю с голоду.
Костик подвинул Жене тарелку с бутербродами. Пока тот расправлялся со своей порцией, принюхался:
— От тебя воняет гарью. Сильный был пожар? — Да так, небольшое возгорание. Иначе вряд ли вырвался бы до утра. Ну как ты? Где был? Костик откинулся на спинку стула и прищурился. Дружеской теплоты в его взгляде не было. — Давай, друг прекрасный, прежде чем мы заведем об этом разговор, ты мне ответишь на вопрос: почему не говорил мне правды? Почему подыгрывал мне, притворялся, что мы и правда были одноклассниками? А, Жека? Почему я узнаю обо всем от этого — он ткнул в меня пальцем — этого… червя? — Эй!.. — Извини — тихо сказал Финкельштейн — боялся, что ты натворишь дел, если я просто так вывалю тебе все на голову. С тех пор, как ты потерял память, я сам мало чем отличаюсь от смертного. В случае чего вряд ли у меня получилось бы тебя остановить. — Эх, Жека… Костик отвернулся.
Некоторое время в кухне царило тяжелое молчание. Я не вмешивался.
— Я перекантовался несколько дней у Жоры Хачикова — наконец открыл рот Костик — странно было осознавать, что он — всего лишь плод моего воспаленного разума… но зато вкусно кормит.
Женя усмехнулся, но не перебивал.
— Хачиков спрашивал про дерево — продолжил Костик — уж и не знаю, на что оно ему. — Ты ему сказал?.. — Я ведь не идиот — с легкой укоризной ответил Костик — он намекал, я говорил, что не помню ничего. После третьего намека решил больше не злоупотреблять гостеприимством и вернулся сюда. К Адаму. — Знаешь, что твои детища резвятся здесь напропалую? — встрял я — один вот-вот станет премьером, вторая вводит рабство, а твой гостеприимный товарищ выдумал, что у тебя была жена, которую закопали под Древом. Костик перевел взгляд с меня на Женю. Тот пожал плечами. — Это новости вкратце. Решай, что будем делать. — Почему бы тебе просто их не удалить? — спросил я — щелкни пальцами, и все. — Потому что это все равно, что удалить какой-нибудь материк посреди моря, со всеми вытекающими — ответил за Костика Женя — они позаботились о том, чтобы за очень короткое время пустить глубокие корни в реальность — ты же сам видишь, как быстренько Саул и Вика начали бурную общественную деятельность, всегда ходят на виду у всех. Это тебе не какого-нибудь бомжа удалить. — Тогда убрать их так, чтобы было реалистично. Несчастный случай тут, покушение там… — Может, не будешь советовать того, в чем ни хрена не понимаешь? — резко оборвал меня Костик. Я пожал плечами, признавая его правоту. — Так почему мы не можем сделать то, что предложил Адам? — спросил он Женю, немного промолчав. — Можно, но это должно быть в согласии в канвой реальности, понимаешь? Их появление уже нанесло слишком много вреда. Все должно быть… естественно. — То есть, надо убить их так, чтобы это происходило в гармонии с природой? Я правильно понял? — В целом, да. — Прекрасно. Займись этим. — Я же уже сказал, что не могу — тихо сказал Женя. Костик зло и коротко усмехнулся. — Ах да. Я и забыл, что ты сейчас мало на что годен. Что же, придется самому. Финкельштейн не ответил. Наверное, Костик таки задел его за живое. — Может, сначала попробуешь все вспомнить? — спросил Женя немного погодя — так будет намного легче. — Я пока не знаю, как. Вспомню рано или поздно, не беспокойся. Но от воображаемых друзей надо избавляться уже сейчас — ответил Костик бесстрастно. А я почувствовал, как давно забытый страх пробирается в сердце. Когда он вспомнит… что-то подсказывало мне, что наших «одноклассников» я переживу ненадолго. Комментарий к Глава 7 * Бланш – белый (фр)
Мазеты – закуски
Печеные баклажаны с майонезом или тхиной
====== Глава 8 ======
Глава 8
Я давно не ездил в хоспис — мою жизнь за последнее время никак нельзя было назвать размеренной, а Костик с Женей добавляли в нее достаточно драм, чтобы я не искал развлечений на стороне. Но в начале ноября мне снова позвонил Идан.
— Адам, можешь приехать сегодня? — Что-то срочное? — Тут всегда срочно, ты же знаешь. — Буду к полудню.
В уютной гостиной лежали несколько человек на каталках и смотрели какой-то жизнеутверждающий фильм. Идан сидел на пуфе у самого выхода. Увидев меня, вскочил на ноги.
— Ты быстро.
— Сам удивляюсь! Пробок почему-то вообще не было. Ну так что у тебя сегодня?
— Молодой парень, двадцать лет. Мы оба знали, что это значит. Тяжело, очень тяжело уходить в молодом возрасте. И тяжело провожать молодых. Слезы, злость, обида. Почти всегда. — Нет проблем. Веди меня, Сусанин. Мы прошли в комнату, идентичную той, где лежал дядя Идана. А может, это была та же самая комната. Даже стаканы для воды на красивом столике в углу стояли так же, как я запомнил в прошлый раз. — Рои — позвал Идан. Паренек на кровати выглядел не старше пятнадцати, и вместе с тем, его глаза смотрели на меня так же, как глаза выживших в Освенциме в сорок пятом. Взглядом человека, видевшего все — и ад, и смерть. — Привет, Рои — сказал я негромко. — Это еще что за хрен? — спросил он хрипло, с сильной отдышкой. — Адам работает у нас в хосписе, проводит время с гостями — отозвался за меня Идан. — А, проводник в мир иной, значит — хмыкнул Рои — наслышан… наслышан о таких… как вы. Любите смотреть… на умирающих, да, Адам… или как вас там? Потом передергиваете… себе в туалете, наверное?..
Он закашлялся — слишком уж длинной получилась речь для измученных легких.
Идан открыл рот, чтобы ответить, но я его остановил.
— Дальше мы сами, ладно? Иди к своим.
Дождался, пока за ним закроется дверь и, повернувшись с Рои, сказал:
— Если не хочешь проводника, просто скажи и я уйду. Все сугубо добровольно. Тот пожал плечами.