И честно ответил сам себе — нет. Я никогда не убивал, но и не спасал никого от смерти. Ни женщин, ни детей. Начинать сейчас? Поздно, наверное.
Костик был обо мне слишком хорошего мнения.
Комментарий к Глава 8 * Площадь в центре Тель Авива, названная в честь премьер-министра Ицхака Рабина, убитого в 1995 году.
(Автор очень, очень ждет комментариев!)
====== Глава 9 ======
Глава 9
Планируя смерть Саула и Вики, Костик учел многое. Он смог избавиться от двоих самых главных смутьянов — остальные, помимо Хачикова, пока особо себя не проявили. Он смог замести следы так, что к нам они не вели никоим образом. И он смог немного успокоить Женю, который узнал обо всем уже после того, как вытащил из здания последнего погорельца.
Чего Костик не учел, так это последствий гибели популярной «It-girl» и успешного политика в одной квартире. А последствия были! Ох, были.
Безвременная гибель человека с депутатской неприкосновенностью — а Саул каким-то образом сумел за короткий срок не только сколотить партию, которая гордо называлась «Бина», но и пробить для нее четыре мандата в Кнессете — такая смерть всегда в первую очередь будет рассматриваться, как политическое убийство.
При взрыве бытового газа трудно доказать злой умысел, но прессе это удалось. Смерть Саула быстро приравнялась к убийству премьер-министра Рабина, а его политическую адженду, на мой взгляд, весьма мутную и популистскую, подняли на знамена и объявили одной из самых прогрессивных в современной политике. Я честно прочитал проспект «Бины» — и не нашел там ни одного оригинального параграфа; часть дословно понатырилась от левых арабов, часть — от правых ультраортодоксов. В народе такое называют, кажется, копипастой.
Полиция, разумеется, начала искать «кому это выгодно», что подняло новую волну расследований — осиное гнездо под названием «Кнессет» начало трясти и лихорадить. Неприкосновенности отменялись, головы летели с плеч — на парочку депутатов даже открыли уголовное дело, хоть и не по делу Саула.
На фоне происходящего третий тур выборов прошел с поразительным результатом: «Бина» неожиданно получила больше мандатов, чем ведущая партия, и неясно, было ли это благодаря «мертвым душам», которые они успели нахапать, или люди искренне верили в лучшее будущее именно с этой партией.
То, что тела Саула и «меценатки и филантропки» Виктории Барашехатовой нашли в одной квартире, породило дополнительный взрыв общественных домыслов и пересудов. Муж Вики благоразумно отмалчивался, хотя полиция и его трясла, проверяя версию убийства на почве ревности.
Связь погибших мгновенно возвели в ранг «запретной любви». Вдобавок, кто-то пустил слух что парочка приходилась друг другу бывшими одноклассниками, и тут уж пресса развернулась на полную катушку — субботняя пресса в ту неделю вышла чуть ли не с книгу толщиной.
— Надо было убивать их поодиночке — констатировал Костик, бросая пухлую газету в ведро.
Вика была награждена грандиозной популярностью посмертно: одна из местных компаний по продаже одежды поймала волну и выпустила майки с ее портретом в стиле уорхоловской Мэрилин Монро. Одежда раскупалась на ура, но через пару дней всю линию сняли с продажи — моду на рабство сурово осудило мировое общество, и популярность мертвой звезды быстро сошла на нет. Буквально через месяц о Вике никто не заикался, даже видео ее интервью с Одеттой удалили отовсюду, откуда было возможно.
Женя рвал и метал.
— Ты этого добивался, дурень? — орал он на Костика у меня в гостиной: тот был сослан жить ко мне сразу же после пожара. — сделал свою галлюцинацию национальным героем! Ты этого хотел?! Бадхен недовольно цыкнул. — Хватит драм, Жека. Новое правительство сдуется после первой же каденции, да и люди там самые простые, скоро все вернется на круги своя. С живым Саулом все было бы куда хуже! — С живым Саулом хрен бы они получили сорок мандатов, дурак! Куда ты так спешил, на пожар? Почему не посоветовался со мной? Господи помилуй…
Бадхен и Женя стояли друг напротив друга, напряженные и набычившиеся. Я только сейчас заметил, как они похожи. Странно, что не видел этого раньше.
В конечном счете Женя немного остыл, и между приятелями наступило слегка настороженное перемирие.
— Все еще злишься? Сам же говорил, что мороков надо убить — сказал я ему после очередного недружелюбного вечера втроем. — Их и надо было убить, но не так. Почему злюсь? Потому что он поступил как… как простой смертный. Знаешь, кирпичик из кладки можно вытянуть аккуратно, а можно так выхватить, что вся стена развалится. Саул вошел в политическую историю, чего не должно было произойти — и все благодаря нашему склеротичному другу.
— А как ты это себе иначе представлял? Как можно незаметно убрать политика, члена парламента?
— Его надо было сначала скомпрометировать, убрать с политической арены. А потом незаметно придушить. Нет, Костику непременно нужен взрыв! Запретная связь! Драма! — Ну, это временное — пожал я плечами — во вчерашние новости уже завернули рыбу, скоро о них совсем забудут. — Не в этом дело. Мороки не могут строить человеческую историю, понимаешь? — А иначе что? — А иначе пойдет цепная реакция непонятно в каком направлении и неизвестно с каким результатом. Бадхен и так успел наворотить дел за последние… много лет. Как ты думаешь — делать людей бессмертными и пускать их в свободное плавание — хорошая идея или нет? — Ну… это смотря с какой стороны посмотреть — уклончиво сказал я. — Я понял тебя и твой шкурный интерес. Ладно, а проделать такое с тридцатью тысячами человек? — Тридцать тысяч?! — поразился я. — Да, Адам. — Значит, вот чем вы занимались последние двадцать лет — бродили по свету и убивали бессмертных? Кажется, я смотрел про такое фильм в восьмидесятые. «Горец» назывался. — Опять ты за свое — вздохнул Женя. — И я точно последний? В фильме это, кажется, по-другому заканчивалось.
Женя покачал головой и полез за сигаретами.
— Тебе не страшно закуривать? После его последней выходки я курю исключительно на балконе — сказал я, вытаскивая свои. — Мне — не страшно — сказал он, зажав сигарету в зубах и хлопая по карманам по поисках зажигалки. — Ну да, ты же у нас fire fighter, огненный воин.
Мы вышли на балкон и закурили. В соседнем доме врубили караоке на полную мощность, и я пожалел, что нельзя повторить трюк со взрывом газа и там тоже.
— Ты узнал, кто мог его отравить? — спросил я. — Порасспрашивал в том кафе, поговорил и с официантами и с поварами. Никаких зацепок. — А мертвая жена? — Об этом надо расспрашивать Хачикова, а не меня. — Кстати, что с ним? Есть план, как до него добраться? — Будет — ответил он — но теперь это точно сделает не Костик. — Ты уверен? У него получилось хотя бы глаза отвести полиции. Ты же потерял свои «суперсилы», или как это у тебя называется. — Попробую обойтись без них. Мне его идея не нравилась, но не в свое дело я решил не лезть. Хочет — пусть дерзает. — И поможешь в этом ты — продолжил он, туша сигарету. — Нет — отрезал я. — Какой обдуманный и взвешенный ответ. — С Костиком я хотя бы знал, что он меня отмажет. Кто отмажет нас, если попадемся? — Если пойдёшь со мной, я смогу убедить его нас прикрыть. Ради одного меня он стараться не будет. — Ничего себе между вами черная кошка пробежала — присвистнул я — целая пантера. Женя невесело кивнул. — Он перестал доверять мне, а я — ему. Что нехорошо, учитывая, что мы с ним вдвоем — довольно-таки большая часть мироздания. — Даже удивительно, как мир до сих пор не развалился, с вашими-то семейными драмами! — поддел я его. — Сегодня ты, видимо, серьезно разговаривать не в состоянии — сказал он с упреком. — Почему же? Я шучу и параллельно обдумываю твои слова. Могу помочь с Хачиковым, если Костик точно прикроет. Только давай ты не только придумаешь жизнеспособный план, но и посвятишь меня в него полностью. А, и еще — от меня не потребуется никого убивать самому. — Боже, сколько условий за раз — усмехнулся Женя. — Так да или нет? — Будь по-твоему. Будешь стоять в сторонке и смотреть. Что, впрочем, ты и делаешь всю жизнь, верно? Я скинул окурок в жестяную урну. — Верно, Женя. Все так и есть.