Женя, как ни странно, не протестовал, и я подозревал, почему именно, особенно, когда он предложил:
— Поехали ко мне тогда. Отсюда ближе чем к тебе, сэкономим пару часов стояния в пробке.
Я еще ни разу не был у Финкельштейна дома, поэтому согласился, хоть и понимал, что лучше было бы поехать к себе и нормально отдохнуть. Как говорится, любопытство губит не только кошек, но и благие намерения.
Район, где жил Женя, и правда был фешенебельным — тихая тенистая улочка со скромными, но дорогими домами, приличные соседи, дети, играющие в футбол без присмотра взрослых. Это много о чем говорило. Сама квартира была светлой, но словно нежилой.
— Я вижу, ты окончательно переселился ко мне, пока меня не было? — прокомментировал я пустынную ванную, когда вышел из нее после душа. Я не нашел даже следов зубной щетки и пасты, и что-то подсказывало мне, что они уже давно стоят в моей ванной комнате. — Костика хотел застать — сказал Женя извиняющимся тоном.
— Надеюсь, что диван не провонял гарью окончательно.
Он виновато хмыкнул, и я не выдержал — притянул его к себе, хоть и зарекался в Праге, что тот раз был первым и последним. Женя не сопротивлялся, глубоко вздохнул, отвечая на мой поцелуй.
— Мне казалось, что все приснилось, когда ты уехал — сказал он тихо.
Я толкнул его на постель — идеально застеленную, словно на нее никогда не ложились, и уж тем более не трахались. Скинул с бедер полотенце, наслаждаясь хрусткой прохладой простыней.
— Раздевайся. В прошлый раз на тебе было слишком много одежды, я ничего толком не понял.
Он мгновенно скинул с себя все, и я мог наконец увидеть его целиком — рослого, светлокожего, возбужденного не меньше моего.
Он со стоном зарылся мне в шею, опрокидывая на спину и ложась сверху. Опустился вниз, покрывая поцелуями покрывшуюся мурашками кожу. Горячие губы обхватили меня огненным теплом, и я схватил его за волосы, не жалея и не сдерживаясь. Остановился только, когда понял, что слишком быстро все вот-вот закончится, оттянул от себя опять-таки за волосы.
— Хочу тебя трахнуть…
— Трахнешь — прошептал Финкельштейн — в следующий раз, обещаю.
Пальцы закружили внутри меня, безошибочно находя нужную точку.
— Эй! — гаркнул я, хватая его за руку.
Он засмеялся и подался мне навстречу за новым поцелуем, вталкивая язык мне между губ, захватывая все, до чего мог дотянуться.
— Ты помнишь, о чем я тебя просил перед отъездом? — спросил он, когда наши губы разомкнулись. — Помню — я слегка оттолкнул его, пытаясь все-таки повернуть на живот, но он потянул меня к себе, заставляя снова сесть к нему лицом и опуститься ему на бедра. Я обхватил его шею рукой, лбом оперся о его разгоряченный лоб. Он облизал пересохшие губы, глядя мне прямо в глаза. — Хочу трахать тебя до окончания времен, Адам. Как же я жалею, что прождал столько лет зря… — Тогда поспеши, пока Костик не аннигилировал — посоветовал я, привыкая к новым ощущениям. — Хочешь жить? — спросил Женя хрипло. — Еще как, — я хотел сказать это шутливо, но голос предательски сорвался. Словно я клянчил у него шанс выжить.
Наши языки столкнулись в яростной схватке, его рука скользила по моему телу, словно стараясь охватить всего сразу. Я обхватил свой член, который пульсировал в такт его толчкам, голова горела, в горле пересохло, как в лихорадке.
Хоть и мечталось продолжать так целую бесконечность, через некоторое время я не выдержал и вскрикнул, а потом вообще забыл, зачем пытался сдерживать рвущиеся из горла стоны. Женя тоже застонал и прижал к себе еще крепче. Я забился у него в руках — ощущения стали невыносимыми, в ушах пронзительно зазвенело, и наконец давно забытое наслаждение выплеснулось из меня, оставив дрожащим и опустошенным.
Как кончил Женя, я не заметил, но в какой-то момент он прижал меня к себе еще сильнее, и замер, дрожа всем телом.
Потом почти уронил на постель, которая больше не выглядела такой девственно-чистой, как почти час назад, и лег рядом.
— Я не отдам тебя Бадхену — сказал он тихо.
Эх, если бы это было бы правдой… к сожалению, я слишком хорошо понимал, что отдаст, еще как отдаст.
Но сейчас было лень думать о плохом, и я только устало кивнул — мол, понял тебя. И незаметно для себя заснул.
Комментарий к Глава 11 * Трдельник: выпечка из дрожжевого теста, наматываемого на вертел из дерева или металла по спирали.
Махараль: крупнейший раввин и галахический авторитет, мыслитель и учёный в XVI веке. ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%B0%D1%85%D0%B0%D1%80%D0%B0%D0%BB%D1%8C_%D0%B8%D0%B7_%D0%9F%D1%80%D0%B0%D0%B3%D0%B8
Каль Гав: израильская фирма, производящая рюзкаки.
пешеходный маршрут, пересекающий территорию Государства Израиль в длину с севера на юг.
====== Глава 12 ======
Глава 12
В тот день мы успели объездить несколько хосписов. С помощью моей карточки волонтера удалось узнать информацию, которую нам иначе никогда не сообщили бы, а именно, что никакого Константина Бадхена ни в одном из них не наблюдалось. Впрочем, Бадхен мог бы зарегистрироваться под чужим именем, убедив всех, что смертельно болен — если уж ему под силу убрать четыреста с лишним человек с лица планеты, то остальное было раз плюнуть. Так что наше «расследование», честно говоря, не стоило потраченного на него бензина.
— Ты теперь куда? — устало спросил Финкельштейн. Я заменил его за рулем после того, как он чуть не разбил машину вдребезги о столб. — Домой, спать. Чего и тебе желаю. — Давай я подвезу тебя и поеду к себе. — У тебя есть деньги на новую машину, если эту грохнешь по пути назад? — сказал я. — отвезу тебя и возьму такси до дома, вот и все дела.
У Жени я поднялся захватить чемодан и заодно вызвал Gett*. Перед тем, как спуститься вниз, заглянул к нему в комнату. Он прямо в одежде лежал на разоренной днем постели и дрых без задних ног.
Дома я первым делом покормил Соню. Смадар, слава тебе господи, уже заходила с утра, так что меня ждала чистая квартира, а не то, во что те двое превращали ее последние несколько недель.
В гостиной на столе лежала знакомая стопка листов со списком приглашенных. Женя, должно быть, оставил мне копию, которую распечатал еще пару недель назад — на ней виднелись кофейные круги и пятна от песто. Смадар мои документы не трогала, поэтому список так и лежал на столе — разве что пыль под ним педантично протерли.
Я бросил на него короткий взгляд, а потом присмотрелся внимательнее, не веря своим глазам: между строчек с именами гостей виднелись изрядные зазоры. На первых страницах имен оставалось от силы 2-3 строки, на других было получше. Пока.
Теперь я примерно представлял, как Бадхен стирал людей. Причём, если я помнил список правильно, женщин в нем тоже поубавилось, а значит — он убирал всех без разбору.
Я вытащил телефон и набрал его номер. Разумеется, меня сразу же перекинуло на автоответчик.
— Это Адам. Позвони мне. Он не позвонил ни тем вечером, ни на следующий день, ни через неделю.
До января мы занимались поиском Костика. Я набросал список мест, где он мог бы прятаться, и мы их прочесывали одно за другим. Проблема была в том, что и я, и Женя исходили из мысли, что прячется Бадхен в одном и том же месте, под своим именем, под своим лицом. Понимали, что это не так, но выбора не было — искать того, не знаю кого, кем он мог стать при желании, было делом еще более гиблым.
С некоторых пор я начал просыпаться каждое утро с мыслью, что живу в кредит, причем давно просроченный и взятый у русской мафии. Если Бадхен восстанавливался столь быстро, то не сегодня-завтра он вспомнит, что давно пора убрать не только морока в компании четырех с половиной сотен людей, но и некоего Адама Эвигера. И тогда…
Смерть не пугала меня — было бы смешно, если бы я ее боялся. Скорее, страшила мысль, что я просто исчезну: лягу спать вечером, а утром моя постель будет пуста, и в памяти людей от меня не останется ни следа. Хотя, кто помнит обо мне хотя бы сейчас? Смадар, Идан, владелец минимаркета на углу… с остальными смертными я имел дело в основном за день-два до их собственной кончины.