Костик встретил нас на пороге — открыл дверь и ждал, пока мы поднимемся наверх, словно не в силах был терпеть воссоединения после долгой разлуки.
Впрочем, дружелюбия и доброжелательности в нем не было ни грамма.
— Привет, Жек — поздоровался он с Финкельштейном. — Адам вернулся, как ты и просил — сказал Женя. — Угу — Костик, не оглядываясь, зашел обратно в дом. Беспорядка было меньше, чем я думал, но квартира была невыразимо грязной. Создавалось чувство, что Бадхен практически не прикасался ни к чему за это время, кроме ручки холодильника и пульта телевизора, а мусор бросал где попало. Я бросил взгляд в сторону аквариума. Соня, к моему удивлению была жива, но стенки заросли слоем зелени и вода была почти непоправимо мутной. — Ты ее кормил? — спросил я. — Кормил.
Двое демиургов завели тихий разговор на кухне, а я позвонил домработнице и уломал ее придти сегодня же, и только после этого принялся за очистку аквариума.
— Адам — позвал Бадхен из кухни, когда я уже водворял Соню в прозрачную и чистую воду — иди сюда. Есть разговор.
====== Глава 15 ======
Глава 15
Находиться в ограниченом помещении с Бадхеном мне не хотелось, но выбирать не приходилось — надо было понять, что они решили и как вести себя в дальнейшем.
Костик подвинул нам кружки с чаем. Я заметил, что Женя к своей даже не прикоснулся и вспомнил, до чего он может быть брезгливым. Наверное, находиться в заросшей в грязи квартире было для него нешуточным испытанием.
Костик побарабанил по столешнице пальцами.
— Парни — сказал он — не буду ходить вокруг да около. В настоящее время вокруг нас творится такая чертовщина, что скоро небо в овчинку покажется. Адам, ты часто замечаешь что-то странное? — Смотря что — сказал я осторожно, помня, что в аномальных явлениях обвиняют прежде всего меня, а значит, надо хорошо подумать, прежде чем что-то подтверждать. — Женя, ты? Тот молча кивнул. Значит, все это время мы друг от друга шифровались, делая вид, что не замечаем аномалии. Умники, ничего не скажешь. — Еще месяц назад я был уверен, что эти явления порождает Эвигер одним своим существованием — продолжил Костик, теребя пальцами край клеенки — но потом у меня появилось немного времени на размышление, и я понял. Кстати, Жека, спасибо, что дал мне передышку и забрал к себе этого.
— Не за что — вежливо ответил тот. Я только мысленно вздохнул. Костик продолжил:
— Если вкратце, то перемены идут не от Адама. Точнее, Эвигер тоже вносит свою лепту, но не такими щедрыми горстями, как кое-кто иной. — Кто именно? — спросил Женя. — Скорее всего, оставшийся в живых морок.
— Ты же своими руками распылил всех гостей из списка — напомнил ему я.
— Значит, в списке его не было. Это или кто-то, кто пришел на свадьбу неприглашенным, или, что вероятнее, вообще не пришел и не был приглашен. Пока мы убирали остальных, у него была куча времени, чтобы закрепиться и прорасти в реальности, подобно раковой опухоли. Убирать его теперь будет тем еще геморроем. — А проверить это до того, как убил пятьсот человек, не судьба? — не выдержал я.
Костик дернул плечом.
— С каких пор ты так печешься о смертных, Адам? Сам же мне рассказывал, как в семнадцатом веке жил в Бамберге, и плевать хотел на запах сжигаемых… — Хватит — прервал его Женя. — Опять его защищаешь — хмыкнул Костик — опоил он тебя, что ли? — Бадхен, зачем ты нас позвал? — спросил я, собрав в кулак весь запас терпения. — Морок за последний месяц все больше активизируется — сказал Костик — и все его действия происходят в районе парка, в котором растет Древо. — Какие именно действия? — спросил Женя — и как ты об этом узнал?
— Потому что все, что там происходит, делается с упоминанием моего имени.
— Что происходит? — уже раздраженно спросил Финкельштейн.
— Человеческие жертвоприношения — ответил Бадхен, и только сейчас я заметил, что он так сильно сжимает в руках кружку, что лунки ногтей побелели.
Как ни пытался Женя выведать еще какие-нибудь подробностей от Костика, тот знал точно только одно: жертвоприношения были. Приносились они регулярно, но как давно — Бадхен не представлял. Вполне возможно, что именно благодаря им Костик так быстро восстановился от амнезии, но также из-за них он за последний месяц не отличался особой адекватностью. Наверное, бога, которому приносят в жертву людей, можно сравнить с наркоманом на таблетках, с одним отличием — второй закидывается сам.
Женя и Костик продолжали ожесточенно спорить. Женя утверждал, что необходимо немедленно ехать в парк и ставить засаду на злоумышленников. Костик возражал, что следует повременить.
— Сколько временить, Костя?! — взорвался Женя — ты еще не обожрался жертвами?! — Что ты предлагаешь, поехать туда без плана действий и без стратегии и убрать всех к чертовой матери? — Да! Именно это я и предлагаю! — Зачем вообще куда-то ехать? — встрял я — разве ты не можешь просто пожелать им сгинуть, не выходя из дома, как со всеми бедолагами до сих пор? — Потому что всех бедолаг я видел в лицо, или же знал их имена. Этого я не знаю вообще. Кто он? Кто его люди? Как он выглядит? — Ты же бог, творец мира, как ты можешь этого не знать? — задал я вопрос, который часто меня занимал во время нашей охоты на мороков.
Костик ответил с явной неохотой:
— Мир частично сотворен из меня, но не делает меня всеведущим. Представь себе разбившийся глиняный сосуд, черепки которого попали в мозаичный пол дворцовой комнаты. Знают ли эти черепки обо всех обитателях дворца? Скорее, лишь о тех, кто прошелся по ним хоть раз. — Я понял, что ты имеешь ввиду — сказал я нетерпеливо — но ведь ты — тень от того, что было заключено в сосуд. Разве этого недостаточно, чтобы знать чуть больше, чем нам, обычным червям? Костик и Женя переглянулись. — Адам — мягко сказал Женя — в сосуде ничего не было. Никогда. Я тупо смотрел на него. — Ничего — сказал наконец. Залпом допил из жирноватой кружки остывший чай и пошел открывать дверь — всегда пунктуальная Смадар уже стояла в подъезде.
Спустя три часа и одну генеральную уборку Костик зашел в мою спальню.
— Не думал, что ты так тяжело все воспримешь — сказал он. — Я не воспринял тяжело. Да и говорить об этом не хочется, извини. — Не будем говорить — сказал он покладисто. — Как ты собираешься остановить морока? — Я не знаю — сказал он — Женя предложил поехать туда и всех махом убрать. Это было первым, что я попытался сделать. — И что? — Я не нашел их. Не знаю как и почему, но они невидимы для меня. Возможно, именно жертвенные ритуалы делают их неуязвимыми, и в таком случае мне нужна ваша с Женей помощь. — А что потом? — спросил я — когда победим этих, уберешь меня? Костик не ответил. — Ты же говорил, что тебе плевать на то, что станет с мирозданием. Зачем вообще что-то надо делать?! — воззвал я к нему. — Как видишь, не плевать — ответил он хмуро. — Значит, рано или поздно я стану твоей следующей целью. Зачем мне помогать тебе тогда? — Жека всегда будет рад тебя спасти и защитить — сказал он — чего тебе бояться? — Ты сам знаешь, что это не так. Он непостоянен и в любую секунду может переметнуться на твою сторону. Я не вижу в нем защиты, скорее наоборот. — Тогда сделай это ради Смадар — ответил Костик серьезно — больше аргументов у меня не осталось.
Постоял, рассеянно перелистывая лежащую на столе «Превращение» Кафки.
— Я подумаю — ответил я, поняв, что без моего ответа он не уйдет. — Почему ты с ним? — спросил он внезапно. — Почему?.. — не сразу сообразил — Ну…наверное потому, что других союзников у меня пока нет. И еще он хорошо готовит. — Эх, Адам — Бадхен покачал головой, и без единого слова вышел из комнаты, оставив меня думать над тяжелыми вопросами, которые он оставил после себя.
В осточертевший за последние месяцы парк мы с Женей поехали без Костика. Белое кафе, в котором Бадхен потерял память, закрылось насовсем, и теперь ветер трепал вывеску, что в этом месте скоро откроется новый филиал Кофикс. Час от часу не легче, подумал я.
Прятаться в кустах в засаде было невозможно — время от времени начинал лить дождь, поэтому мы припарковали машину поближе к библиотеке, и провели в ней всю ночь до рассвета, но так никого не увидели.