— Или Бадхен ошибается, или они приходят сюда по каким-то определенным дням — сказал я — прикажешь торчать здесь каждую ночь? — Он говорил, что чувствует момент жертвоприношения — сказал Женя — наверное, будет проще дождаться такого момента и нагрянуть, застав их врасплох.
Я покачал головой.
— Я не представляю, как они умудряются совершать ритуалы практически у всех на виду. Посмотри внимательно — деревья голые, тут невозможно спрятаться, при желании просматривается любая точка. Он уверен, что это здесь? — Утверждает, что уверен. Думаешь, они нашли способ проникать к самому древу? Там их точно никто не увидел бы. — Если это так, то надо приходить с Бадхеном, иначе нам этого не узнать. — Если они дорвались до Древа, то нас ждут просто космические проблемы — сказал он. — Почему? Плоды же ядовитые — скорее, все там и останутся, потеряв память, и останется покончить с ними разом. Легче легкого для палача вроде тебя. — Будем надеяться — пробормотал он.
Через пару дней я снял комнату на улице неподалеку от парка, и мы переселились — ездить полчаса каждый раз по сигналу тревоги не улыбалось. Первое время Женя и я с тревогой ждали сигнала от Бадхена, чтобы заводить машину и мчаться в парк, но Костик ничего не говорил, сигнала не было, и все шло своим чередом.
В конце января мне позвонил Саар.
— Куда ты пропал? — спросил он — раньше мы сталкивались почти ежедневно, а теперь тебя нет даже в любимой Ароме. — Уехал по делам — сказал я — кстати, мне нужно вернуть тебе книгу Наамы, я забыл занести. — Книгу Наамы? — переспросил он. — Да, я встретил ее на улице пару недель назад, она пригласила меня к вам и я одолжил у нее Карнеги. Она не говорила? — Не говорила — сказал он расстроенно, что можно было понять — он, видимо, от невесты секретов не держал никаких. — Ну извини — сказал я, жалея, что вообще завел этот разговор. — Да ничего. Книгу можешь вернуть, когда вернешься. Я собираюсь на днях устраивать шашлык для друзей, так что постарайся вернуться до тех пор. — Наама не против, что ты питаешься исключительно жареным, кофе и алкоголем? — Против, поэтому ее на шашлыке не будет. — Постараюсь вернуться. Если что — угости меня мясом как-нибудь в другой раз. — В другой раз будет только в феврале. Только не на святого Валентина, ладно? Скорее, в тот день мы пойдем есть в «24 рупии»*. — Договорились — сказал я, посмеиваясь про себя. — Адам? — сказал Саар вдруг очень серьезно. — Что? — Если я могу чем-то помочь, скажи мне, ладно? — Конечно — сказал я. Чем мне может помочь технический директор хай-тек компании было неясно, но всегда приятно услышать такие слова.
Жить втроем в квартире вполовину размера моей собственной было хреново. Спален было всего три — я хотел иметь в распоряжении собственную постель, и споров с Женей не возникало — в те дни, что не было дежурств, он исправно ложился у себя.
Проблемы возникли с Бадхеном.
В первую же ночь, когда Финкельштейн дежурил на работе, он вошел ко мне в комнату без стука.
— Не могу там заснуть. — Не спи, кто тебя заставляет? Только здесь ты тоже спать не можешь. — Мне кажется, что еще как смогу — возразил он, и без спросу лег на кушетку в углу спальни.
Я без слов взял одеяло и подушку и пошел на выход.
— Ты куда? — с беспокойством сказал Костик. — В твою спальню. Я хочу спать, и хочу спать один. — Нет. Дверь спальни захлопнулась сама собой перед моим носом. Я подергал за ручку — закрыто намертво. — Ну-ну-ну, Костик. Так бессовестно злоупотреблять своим положением. Не стыдно? — Ложись в постель — сказал он серьезно. Меня пробрала дрожь — потому что если ему бы вздумалось взять свое, я вряд ли смог помешать. — А что скажет твой лучший друг Жека? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал непринужденно. — Ничего не скажет. Ложись. Я медленно подошел к кровати и сел на краю. Спать не хотелось совсем. Скорее, пробить дверь и сбежать куда подальше. — Ложись — повторил он в третий раз.
Я нехотя лег. Заставил себя закрыть глаза. Расслабиться, разумеется, не получилось.
Что-то коснулось моей руки, и я непроизвольно отдернул ее.
— Перестань — негромко сказал Бадхен — я не собираюсь с тобой спать, идиот. Просто дай мне руку.
Поколебавшись, я вытянул ладонь на край кровати, и мои пальцы снова встретились с его.
Вспомнил, как Костик умолял «пожалеть» его незадолго до исчезновения. И совсем некстати вспомнил, как вскоре после этого он без суда и следствия испарил полтысячи человек, просто потому что захотел.
— Ты все еще боишься меня? Голос Бадхена был хрипловат, но в нем не было того особого тихого тона, каким говорят люди перед тем, как составить зверя с двумя спинами** с другими людьми. Мы словно продолжали беседу, которую начали после его возвращения. — Да — сказал я, не открывая глаз. «Если просит — пожалей», просил меня Женя, но как я мог? Мне угрожали, меня называли червем и при любом удобном случае давали понять, что живу я только из великой милости. Невозможно жалеть человека, держащего твою жизнь в ладони, как бабочку. — Ты не помнишь, как в тебе зародился разум, Адам — сказал он, и это не было вопросом — а я помню. Это было как… — он замолчал, словно полностью погрузившись в свои мысли — как если бы в темноте кто-то внезапно включил свет. И ты понимаешь, что это не просто темнота. Что свет был всегда — просто ты наконец увидел его.
Его пальцы дрогнули, немного крепче сжимаясь вокруг моих.
— Когда ты вчера узнал, что великий замысел был пуст, я увидел в твоем лице разочарование и растерянность. Я знал, что этот день рано или поздно придет. И просто хотел сказать…
Он помолчал, поглаживая мою ладонь большим пальцем. И наконец завершил:
— Я хотел сказать, что даже если света не было изнутри, он всегда был снаружи, Адам. Понимаешь? Я кивнул. Бадхен выпустил мою ладонь. Я услышал, как он поднимается с пола, на котором сидел. Ложится на скрипучую кушетку и укрывается синтетическим одеялом. — Спи, Адам — сказал он тихо. Через несколько минут дыхание Костика стало ровным и неглубоким, а я все думал над его словами. И смог заснуть ещё очень нескоро.
Прошла еще неделя, а Костик лишь качал головой, когда Женя спрашивал его:
— Не было? — Может, они пожертвовали всех, кого собирались, и на том закончили? — оптимистично сказал я — вы вообще проверили, Древо в порядке? Яблок не убавилось? — Мы проверили, дерево в порядке, Эвигер. Плодов на нем не убавится, даже если ты надумаешь накормить ими все человечество — хмыкнул Женя. — Трупов рядом тоже не было — вставил Костик, размешивающий четвертую ложку сахара в стакане чая. — Значит, выяснить, добрались ли они до него, мы не можем. — Пока не можем — подтвердил Бадхен. — И что делать? — Ждать — Женя отнял от него сахарницу и убрал в холодильник. — Не то, что я против, но у меня есть моя жизнь — сказал я терпеливо — мои дела и интересы. — Какие именно, Эвигер? — заржал Бадхен — ты нихрена не делаешь целыми днями, шляешься по улицам и читаешь одни и те же книги из своей библиотеки. Даже в хоспис, как я понял, уже не ходишь. — Не хожу, потому что с вами двумя мне уже никакого хосписа не надо. — То есть, ты волонтерил из чистого желания пощекотать нервишки? Тц-тц-тц, я ожидал от тебя большего человеколюбия — пожурил меня Костик.
Женя покачал головой.
— Хватит, оставь его в покое — сказал он устало. Под глазами у него залегли тени, хотя обычно после дежурства он приходил довольно бодрым. — Ты в порядке? — спросил я его. — Тяжелая неделя. Надеюсь, что морок не запланировал очередное жертвоприношение в субботу, мне жизненно необходимо выспаться — ответил Финкельштейн, подавляя зевок. — Думаю, что они еще не скоро проявят себя. У нас еще полно времени — сказал Костик, намазывая третий по счету бутерброд тхиной и силаном. Как стало известно в субботу, он сильно ошибался. Комментарий к Глава 15 * “24 рупии” – веганский ресторан индусской кухни в Тель Авиве.
Составить зверя с двумя спинами – в шекспировскую эпоху являлось эвфемизмом “заняться сексом”.