Я подался назад, впечатывая себя в него, изнывая от желания, и с радостью ощутил, как его объятия сжались крепче, а ладони настойчивее загружили по моему телу, задирая майку кверху. От накатывающего возбуждения и нежности кровь бухала в висках, я закрыл глаза, полностью погрузившись в свои ощущения. Ни один наркотик на свете никогда не давал такой отдачи, как-то, что гуляло сейчас по моим венам по воле Бадхена.
Я застонал, когда его губы легко коснулись моих, мечтая углубить поцелуй, оказаться обнаженным и принять его в себя, мечтая о вечности с ним — никогда не отпускать, никогда не расставаться…
И все закончилось.
Истома, охватывавшая меня всего секунду назад, исчезла без следа.
Я лежал в руках своего злейшего врага, единственного, кого по-настоящему боялся и ненавидел на этом свете. Лежал, подставляясь под его ладони, запрокинув голову, чтобы собирать прикосновения его губ, готовясь отдаться ему без единого слова…
— Ты понял, Адам? — сказал он спокойно, не мешая мне вырваться из его объятий — я могу все. А они — нет. — Понял — сказал я, стараясь, чтобы голос не дрожал слишком заметно — не от страха, а от внезапной слабости, охватившей все тело. Хотелось лечь на полотенце и заснуть до утра прямо здесь, на пляже. О том, что предстояло еще вести машину, я старался не думать.
Бадхен тоже поднялся, аккуратно сложил полотенце, положил его в припорошенный песком рюкзак, и повернулся ко мне.
— Давай ключи, отвезу тебя домой. Я безропотно вложил в его ладонь ключ от машины и сел в пассажирское кресло.
Бездумно смотрел в ветровое стекло, пока мы ехали — последняя его шутка сломала меня не хуже какой-нибудь комнаты 101.
Под домом послушно забрал ключи, поднялся в квартиру, не оборачиваясь узнать, собирается ли Бадхен уйти, и заснул прямо на полу в гостиной — до дивана добраться так и не получилось.
====== Глава 26 ======
Глава 26
Встреча с Бадхеном подействовала на меня, как ушат ледяной воды, опрокинутой за шкирку. Проснувшись утром на полу на том же месте, где заснул вчера, с затекшими руками-ногами и ноющей головой, мне наконец удалось осознать один-единственный факт: последний год я жил исключительно интересами демиургов. Охотился на мороков, играл в частного детектива, помогал Саару заново обрести «любовь» и принимал у себя дома существ, от которых по-хорошему следовало держаться подальше.
Заваривая первую за день чашку кофе, я безуспешно ломал голову, пытаясь понять, зачем соглашался на правила их игры. Последние (осознанные) две тысячи лет я не был замешан ни в чем подобном: рисковать не любил, в войнах не участвовал, не принимал ничью сторону. Но вот появился Бадхен, и я радостно принялся помогать ему — в чем именно? Спасать мир? Не смешите меня. Спасал я большей частью собственную задницу. Точнее, верил, что спасаю: вчерашнее происшествие убедительно показало, что ни одно из моих действий не имело смысла. В конечном счете Бадхен поступит так, как захочет, а не как скажет ему Финкельштейн или Наама.
Вспомнив ночную встречу, я внутренне съежился. Да уж, называется — пообщались…
Сердце на секунду замерло — наверное, тоже вспомнило, как сжималось вчера от ощущения неописуемого счастья, и я застонал — да что же это такое?! Какого черта тебе надо, Адам? Почувствовал впервые за две тысячи лет на пару мгновений так называемую «настоящую любовь» — и тоска заела по несбыточному?
Я помотал головой. Не была она настоящей, эта «любовь», а чувства… По сути, изнасилованием это было — слово, которое я терпеть не мог, особенно если касалось оно непосредственно меня самого.
Поискал взглядом сигареты, но запах и вкус напомнили о Бадхене, и я с отвращением выбросил пачку в мусор. Подумалось, что если получится бросить курить на почве посттравматического синдрома, будет не так уж плохо.
Зазвонил телефон. Женя, разумеется.
— С тобой все в порядке? — В порядке. — Мне приехать? — Зачем? Он запнулся, словно пытаясь придумать причину. — Хочу убедиться, что с тобой все нормально. — Да нормально все, Жека. Мы же договорились — я позвоню тебе, когда разберусь со всем сам. Дай время подумать, ладно? — Так Бадхен… — он замолчал. — Я жив и здоров, все в порядке — терпеливо сказал я — у нас был инцидент, но, как видишь, я не исчез и не умер. — Вот это меня и удивляет — пробормотал он. — В смысле? — Он собирался убить тебя вчера, Адам. Замуровал меня дома и пошел за тобой. — Замуровал, значит — усмехнулся я. Эх, Женя, Женя, аховый из тебя защитник. — Адам… — Как видишь, он передумал. — Вижу — в голосе его звучали вина и радость. — Жека… давай на некоторое время сделаем перерыв? — сказал я душевно. — О чем ты? — Обо всем. Мороки, Бадхен, жертвоприношения… если сказать честно — мне как-то плевать на это все. Даже не знаю, как у вас получилось убедить меня помогать вам до сих пор… хотя что это я. Прекрасно знаю: шантажом и угрозами. — Ты с ума сошел, Эвигер? — вспылил он — Когда это я тебя шанта… — В общем, Женя, я пас. Спасай мир, только без меня. — Тебе серьезно плевать? Ты понимаешь, что Бадхен может уничтожить тебя, эту планету — все наше бытие в один момент? — Хотел бы — давно уничтожил. А от нашей героической борьбы мало что зависит, признай это наконец. Что бы там не думала себе Наама, Люстиг или ты — ни хрена вы не можете против него. Вон, даже замуровать тебя в гипсовой израильской хрущобе оказалось парой пустяков. — Что он с тобой сделал вчера? — спросил он с нажимом — раньше ты так не думал. — Поверь мне, ничего экстраординарного. Могу сказать, что теперь мне даже спокойнее — Бадхен куда более адекватен, чем я думал, так что мир пока в безопасности, и беспокоиться о нем и тем более обо мне не стоит. На все будет воля божья, Жека. Пока! — Адам!.. Я отключил телефон. На всякий случай вытащил из аппарата батарейку и закинул все детали в шкаф.
А потом начал собирать чемодан.
Мне точно пора было переезжать. Не на другую улицу, не в другой город.
Настала пора отдохнуть от Израиля.
Через неделю все было готово. Соню я сплавил соседу по лестничной клетке, мебель и ненужный скарб пожертвовались какой-то благотворительной организации, творящей благо главным образом своему гендиректору. Остальное я собрал в несколько чемоданов, и вскоре сидел в зале ожидания, пока объявляли посадку на рейс в Прагу: прошлый визит оставил довольно-таки приятные воспоминания, и теперь мне захотелось вернуться именно туда.
По прибытию я нашел неплохую компанию по недвижимости, снял квартиру неподалеку от еврейского квартала и с тех пор наслаждался эфирным молчанием.
Финкельштейн, слава богу, понял «намек» и ни разу не перезвонил с того самого дня. Саар был занят исключительно Люстигом и, судя по всему, забыл обо всем остальном, а Наама, наверное, все еще зализывала раны после разрушения центра и залегла на дно. Аномалии, которыми она так гордилась, сошли на нет — видимо, и сама поняла, что путь тупиковый, и искала новые пути борьбы против Бадхена.
В отсутствие четырех источников беспокойства и проблем моя жизнь вернулась в обычное русло. Время текло незаметно, день за днем, месяц за месяцем. Вокруг постоянно что-то менялось, но я, привыкший за многие века не обращать внимания на революции и перевороты, слабо реагировал на перемены. Телевизор не купил, газеты читал от случая к случаю, лишь изредка случайно натыкаясь на «вести с фронта» — те порой оказывались даже забавными.
Судя по новостям, двумя самыми «выдающимися» достижениями Шаари за два года его правления оказались поляризация населения и строительство зиккурата, который я сразу же прозвал про себя «храмом Бадхена».