— С моим телом что — то делали? — спросил я, так как чувствовал себя на удивление неплохо.
— Да, тебя вылечил неизвестный Вечный из дома Хоринто сразу по прибытии в камеру.
Я не обольщался подобной «заботе». Уже и так понятно — Хенк крайне злопамятная личность. В разговоре с Ариэлл он практически прямо сказал, что выкупил десять других охотников только для того, чтобы добраться до меня. А это не меньше ста миллионов кредитов. Астрономическая сумма по любым меркам. Сомневаюсь, что его дом настолько богат, что может выкинуть такую сумму просто ради забавы.
К примеру, полный комплект технитов для этапа тела стоил в Ише около шестисот тысяч. Ещё столько же нужно для создания пикового Просветлённого. Вот и получается, что месть обошлась дому Хоринто в сотню или чуть меньше Просветлённых.
Или другой пример. По слухам от Зака и Крига, средний работяга в Ише зарабатывал около пяти тысяч кредитов в месяц. Десть — это уже отличная плата, с которой можно спокойно жить, мало в чём себе отказывая и не рискуя ежедневно жизнью.
Даже если предположить, что Хенк получил скидку пятьдесят процентов — это всё равно непомерно огромные деньги за одиннадцать бедолаг из секторов.
Из этого можно сделать вполне очевидный вывод. Хенк будет ещё долго «наслаждаться» моим присутствием.
Делать в камере было абсолютно нечего. Мало того, что крошечная, так ещё и ни единого окошка. Даже щели под дверью отсутствовали. Металлическая гермодверь наглухо перекрывала видимость в соседнее помещение.
Чувствовал себя я нормально, поэтому появилась мысль возобновить тренировки, но Юри имела другое мнение:
— Шейд, состояние организма ещё в красном диапазоне. То, что ты чувствуешь себя нормально — это переизбыток чужого эора в организме. Начинать тренировки до полного восстановления не рекомендую.
— И что мне прикажешь делать? — спросил я.
— Отдыхать, я сообщу, когда можно будет, — в голосе ИИ чувствовалась непреклонность или я сам себя в этом убедил.
Но заскучать мне не дали. Спустя несколько часов появился Хенк и начал вымещать на мне злость от поражения в туннелях. Я пытался отбиваться, но мало того, что Вечный был намного быстрее, так ещё и обладал барьером. Мои старания лишь веселили сумасшедшего Вечного.
— Теперь понимаешь, что мне нельзя переходить дорогу? — спросил он и нанёс ещё несколько ударов.
— Да пошёл ты, — огрызнулся я и попробовал ударить в ответ, чем только насмешил аристократа.
Для него мои удары даже не комариный укус, а так, нечто незначительное, как лёгкий ветерок в ясный день.
Когда Хенку надоело меня избивать, и он удалился с довольным видом, вместо него пришёл другой Вечный. Он и привёл меня в порядок с помощью эора. Но, словно специально не до конца. А так, чтобы я не умер. Ссадины, ушибы, синяки — всё это можно было снять, уделив мне несколько дополнительных минут. Но, нет. Лекарь специально делал свою работу лишь наполовину, похоже, чтобы усилить мои мучения.
Потянулись долгие недели одиночества и боли. Хенк приходил ко мне в камеру каждый день и вымещал зло. Затем меня подлечивали, и всё повторялось по кругу.
В то время мне казалось, будто я схожу с ума. Идеальная тишина камеры, случайное время между кормёжкой, боль. Это могло сломать многих. Но я держался. Каждый раз, когда Хенк появлялся в камере, я первый бросался на него, чтобы хоть раз заехать по лощёной морде аристократа.
Сначала мои нападки его веселили, позже начали вызывать раздражение, что вылилось в ещё большие побои.
— Думаешь, я тебя не сломаю? — спросил Хенк после очередного посещения, — Ошибаешься, ещё и не таких ломал...
Сил на то чтобы ответить ему у меня не осталось, я просто прожёг его взглядом, и этого хватило, чтобы аристократ ушёл, а его место занял молчаливый Вечный, от которого я всё ещё не услышал ни единого слова.
От сумасшествия меня спасала Юри. Единственная с кем я мог поговорить. Да, ИИ не дотягивала до живого собеседника, но когда рядом нет вообще никого — это не самая плохая замена. К сожалению, я не мог держать её активированной постоянно. Приходилось время от времени выключать ИИ, так как моей естественной выработки эора не хватало на постоянное поддержание её в рабочем состоянии.
В эти моменты мне было особенно одиноко. За всё время проведённое в камере, я успел изучить её полностью От небольшой зазубринки на полу, до чёрной кляксы на стене. Я знал каждый миллиметр и каждую особенность своего узилища. К сожалению, выбраться и убежать возможности у меня не было. Да и далеко ли я убегу с проклятыми браслетами на запястьях.