Мэри попыталась освободиться, но не удивилась, когда он легко пресек эту нелепую попытку.
— У меня есть идея, — пробормотала она. — Давай, ты отпустишь меня, и тогда мне даже не придется ее переубеждать.
В холле раздался сухой мужской голос.
— Рейдж, это женщина здесь не для твоего удовольствия. И это не «Один глаз», брат мой. Никакого секса в коридоре.
Мэри попыталась повернуть голову, но его рука скользнула с ее груди на шею, и схватила за подбородок, останавливая. Яркие голубые глаза впились в нее.
— Я собираюсь проигнорировать их обоих. Если ты сделаешь то же, мы можем заставить их исчезнуть.
— Рейдж, отпусти ее.
Затем последовал поток резких слов, сказанных на языке, которого она не понимала.
На продолжении всей тирады взгляд голубых глаз был прикован к ней, а большой палец его руки нежно скользил ее по щеке. Его движениями были мягким, ленивыми, но, когда он ответил что-то другому мужчине, его тон был резким и агрессивным, мощным как и его тело. Новоприбывший снова заговорил, на это раз спокойнее, как будто пытаясь урезонить.
Внезапно блондин отпустил ее и отступил назад. Она испытала странное чувство пустоты, лишившись его теплого, сильного тела.
— Еще увидимся, Мэри. — Он снова провел большим пальцем по ее щеке, потом отвернулся.
Чувствуя слабость в коленях, она привалилась к стене, пока он, пошатываясь, уходил прочь, расставив руки в стороны для равновесия.
С ним она забыла, что больна.
— Где мальчик? — Спросил подошедший мужчина.
Мэри посмотрела на него. Мужчина был огромного роста, одет в черную кожу. Его волосы были по-военному коротко обстрижены, взгляд пронзительных голубых глаз направлен на женщин.
Солдат, подумала Мэри, испытывая облегчение от его появления.
— Мальчик? — Настаивал он.
— Джон здесь, — ответила Бэлла.
— Так идем к нему.
Мужчина открыл дверь и застыл в проеме так, что Мэри и Бэлле пришлось протискиваться мимо него. Он не обратил на них никакого внимания, сосредоточившись на Джоне. Джон, обернувшись, посмотрел прямо на него, чуть сузив глаза, словно пытаясь осадить вошедшего.
Как только они уселись за стол, мужчина кивнул Бэлле.
— Это вы звонили нам.
— Да. Это Мэри Льюс. А это Джон. Джон Мэтью.
— Меня зовут Тормент. — Он снова сфокусировал свое внимание на Джоне. — Как дела, сынок?
Джон показал что-то руками, и Мэри была вынуждена прочистить горло перед тем, как ответить.
— Он говорит: «Хорошо, сэр. А как ваши?»
— Все в порядке. — Мужчина слегка улыбнулся и взглянул на Бэллу. — Я хочу, чтобы вы подождали в холле. Я поговорю с вами позже.
Бэлла заколебалась.
— Это не просьба, — спокойно сказал он.
После ухода Бэллы мужчина повернул стул к Джону, откинулся назад и вытянул ноги.
— Так скажи мне, сынок, где ты вырос?
Джон задвигал руками, а Мэри заговорила.
— Здесь, в городе. Сначала в сиротском приюте. Потом у нескольких приемных родителей.
— Ты ничего не знаешь о своих настоящих родителях?
Он покачал головой.
— Бэлла сказала мне, что у тебя есть браслет с надписью. Ты покажешь его мне?
Джон задрал рукав и протянул руку. Мужская ладонь обхватила мальчишечье запястье.
— Это действительно круто, сынок. Ты его сделал?
Джон кивнул.
— Откуда ты взял эту надпись?
Джон освободился от хватки и начал жестикулировать. Затем остановился. Мэри произнесла:
— Она приснилась ему.
— Да? Ты не возражаешь, если я спрошу, что именно это были за сны? — Мужчина снова занял обычную позу, но его глаза были по-прежнему сощурены.
Какая, к черту, боевая тренировка, подумала Мэри. Это не были уроки карате. Это был настоящий допрос.
Когда Джон заколебался, у нее возникло желание схватить парня и увести отсюда, правда, ей почему-то подумалось, что он станет сопротивляться.
— Все нормально, сынок. Чтобы там ни было, все нормально.
Джон поднял руки, и Мэри начала переводить.
— Э-э-э, он в темном месте. Стоит на коленях перед алтарем. За ним, на стене, он видит надписи, сотни строк на черном камне — Джон, подожди, притормози, я не могу переводить, когда ты показываешь так быстро. — Мэри сосредоточилась на руках парня. — Он говорит, что во сне подходит и прикасается к надписи, которая выглядит как та, что на браслете.
Мужчина нахмурился.
Когда Джон опустил голову, словно смутился, мужчина произнес:
— Не волнуйся, сынок, все нормально. Есть еще что-то, что кажется тебе странным? Что-то, что отличает тебя от других местных жителей?