В Сент-Антуане их встретил отряд из четырех сотен всадников – вельмож королевского двора, возглавляемых братьями короля, Анжу и Алансоном. С ними был и герцог де Гиз, который теперь вернулся ко двору, потому что он женился на принцессе Порсиан и больше не претендовал на женитьбу на принцессе Марго.
И вот лицом к лицу встретились вожди гугенотов и те, кто совсем недавно сражался под знаменами католиков. Большие итальянские глаза герцога Анжуйского засверкали, когда он увидел человека, которого звал не иначе как «беарнским простолюдином». Его ноздри раздувались, но он постарался скрыть свою неприязнь к тому, кто никогда не мог сравняться с ним элегантностью ни в одежде, ни в манерах. Анжу сказал, что рад приветствовать кузена, видеть его в Париже – большое удовольствие. И добавил:
– Кузен! Благодаря Марго мы можем скоро стать братьями!
Генрих достаточно равнодушно принял это громкое приветствие, ни на секунду не поверив, что Анжу на самом деле питает к нему дружеские чувства. Он не доверял этому человеку, ему не нравились его надушенные одежды, его неискреннее лицо, его блестящие драгоценности. Впрочем, как и Анжу не нравился его мужественный вид. Они были слишком разными людьми, чтобы понравиться друг другу.
Малыш Алансон не вызвал у Генриха неприязни и даже немного ему понравился. Нет, он не будет распалять себя ненавистью к Алансону, как к его брату.
Принцу Наваррскому представили еще одного человека – высокого, невероятно привлекательного, со светлыми волосами, которые волнами ниспадали на затылок. Он выглядел поистине красавцем и в то же время настоящим мужчиной. Возможно, был самым высоким человеком в Париже и в то же время отличался королевским величием.
Генрих де Гиз, который надеялся стать мужем принцессы Марго, и Генрих Наваррский, прибывший в Париж, чтобы жениться на ней, смерили друг друга взглядами.
Генрих де Гиз пробормотал слова приветствия, которых от него ждали. Лживые слова, решил Генрих Наваррский. И он задумался: интересно, что таится в голове за этими красивыми глазами?
Первая свадьба, на гугенотский манер, праздновалась в замке Бланди, неподалеку от Мелюна. Атмосфера была немного напряженной, потому что присутствовало много католиков. Конде был великолепным женихом, а Мария Клевская – очаровательной невестой.
Через восемь дней должно было состояться бракосочетание, о котором говорил весь Париж. А сейчас Генрих и его невеста были среди гостей в замке Бланди. Сидя рядом с Марго, Генрих чувствовал, что невеста приводит его в замешательство, но отнюдь не своей внешностью, которая многих привлекала. Его смущало ее подчеркнуто вежливое к нему отношение, за которым явно скрывалось пренебрежение. Это было как тонкий ледок над глубоким и опасным омутом. Мадам Марго вовсе не собиралась любить своего жениха.
Что ж, пусть будет как будет. Ему больше нравилась маленькая Флоретта. Может, Марго и красива, и привлекательна, но румяные щечки его деревенской подружки ему нравятся больше, чем ее разрисованные щеки. Генрих предпочитал здоровый запах женского тела под горячими лучами солнца ароматам, сотворенным парфюмерами.
Впрочем, встретив Марго, он впервые после смерти матери почувствовал себя лучше: если он женится на ней, то наверняка об этом не пожалеет. Генрих не сомневался, что жизнь с нею не будет скучной, до него уже дошли слухи, что эта свадьба разрушила ее планы выйти замуж за Генриха де Гиза. Неудивительно, что Марго возненавидела своего жениха. Странная ситуация: почему именно эта свадьба ему нужна, чтобы забыть о горечи, которую принесла смерть матери.
Ну и семейка у моей невесты, думал Генрих. Конечно, он уже приходится им дальним родственником, состоится свадьба или нет. Поэтому-то его рассматривают как достойного жениха для принцессы.
Король в эти дни пребывал в хорошем расположении духа. Рядом с ним был адмирал, и казалось, что Колиньи оказывает на Карла успокаивающее действие – в отличие от королевы-матери.
Генрих заметил, как подчеркнуто уважительно обращается к адмиралу Екатерина, и его кольнула мысль, что чем слаще приветствия таких людей, тем больше их надо опасаться.
Он поймал взгляд Марго и скривился. За ее приветливостью никакой опасности быть не может.
– Эта церемония доставляет тебе удовольствие? – тихо спросила она.
– Очень большое, моя принцесса.
– Рада, что тебе так легко доставить удовольствие.
– О, ты обнаружишь, что я хороший муж.
– Ты в этом уверен?
– Разве мое мнение имеет значение? Важно, что ты думаешь.
– Я полагаю, надо еще подождать и посмотреть… будешь ли ты моим мужем.
– Думаешь, есть силы, которые стремятся нас разлучить?
Она подняла голову и опустила вниз нос Валуа, а ее губы тронула довольная улыбка.
– Пока согласие на этот брак от его святейшества не получено, а всем прекрасно известно, что он не любит вашу веру.
– Если он не одобрит эту сделку, будет весьма печально! – насмешливо произнес Генрих. – Сколько народу сюда понаехало только для того, чтобы все это увидеть!
– Уверена, среди них для тебя найдется немало утешительниц.
– Вероятно, и прекрасной принцессе здесь найдется с кем провести время.
Их глаза встретились. Марго увидела, что он усмехается. Она дала ему понять, что осведомлена о его репутации, а он намекнул, что она известна с той же стороны.
Уголки ее рта дрогнули. И жених, и невеста без особой охоты шли под венец – и оба могли сами о себе позаботиться.
Возможно, в будущем они придут к взаимопониманию.
Бракосочетание должно было состояться в понедельник, 18-го. Была суббота, разрешение от папы еще не прибыло, и король все больше приходил в ярость. Королева Елизавета, его супруга, изо всех сил старалась его успокоить, но ее хлопоты ни к чему не приводили.
– Свадьба все равно состоится! – кричал Карл. – Должна состояться! Почему папа не шлет разрешения? Почему, почему, почему, я спрашиваю?
Все знали почему. Как мог папа одобрить брак между католичкой Марго и гугенотом? Он хотел продолжения гражданской войны, хотел, чтобы каждый гугенот во Франции или стал католиком, или умер.
Елизавета послала за Мари Туше, любовницей короля, поскольку только она одна могла его успокоить. Мари постаралась найти для Карла слова утешения. Все возможное сделано, новые посланцы отправлены к папе с объяснениями необходимости свадьбы. В любом случае, даже если папа не даст разрешения, король в таком исступленном состоянии никак не может повлиять на ситуацию.
Карл не успокаивался. Послали за его старой няней, которая, сколько он себя помнил, была ему как мать. Он позволил ей себя обнять и тоже ее обнял, но, покачав головой, сказал:
– Ты не понимаешь, няня. Ты думаешь только о том, как бы успокоить своего малыша. Но он больше не маленький. Он король, и если он говорит, что свадьба будет, значит, она будет. – И Карл опять начал кричать.
В этот момент в покои вошла его королева-мать.
– Оставьте меня наедине с моим сыном, – потребовала она.
Когда ее повеление выполнили, Екатерина подошла к Карлу, положила руки ему на плечи.
– Успокойся, успокойся, – проговорила она.
– Успокойся! Когда свадьба может не состояться! Все эти люди прибыли в Париж на свадьбу, которой может не быть.
– Будь уверен, она состоится.
– Как, как, если нет разрешения от папы?
Екатерина рассмеялась:
– Мой дорогой сынок, разве был хоть один случай, чтобы твоя мать тебя подвела? Его святейшество не одобряет эту свадьбу? Говорит: «Этот еретик не получит католической принцессы»? Ну и пусть. А мы говорим, что свадьба будет.
– Кардинал де Бурбон никогда не станет проводить церемонию, если не будет разрешения от папы.
– Тогда сообщим, будто пала дал согласие.
– Как это? Ты же знаешь, он никогда его не даст. Никогда… никогда.
– Тогда кардиналу придется провести церемонию без него. – Екатерина приблизила губы к ушам сына. – Потому что, ваше величество, он будет считать, что папа дал согласие. Мы скажем кардиналу, что получили весточку от папы, официальная бумага уже в пути и нет никакой необходимости откладывать свадьбу.