Любой нормальный киллер, узнав какого динозавра придется валить, непременно откажется лезть в такую серьезную заваруху. Я единственный, кто берется за заказы любой сложности. Мне гигантских ящеров и их подручных стрелять дюже интересно.
Люди меня знают – и друг другу советуют. Позвонит, к примеру, некий депутат Пупкин своему помощнику и спросит: «Кто у нас главный специалист по динозаврам?» А тот ему и ответит: «Конечно, Вася… Вася… Вася… Ну, кто его не знает?». Песня такая была. Почти про меня написана. И даже если заказчик оказался настолько туп, что поручил крупный заказ какому-то другому Васе, это непростое дельце покружит по стране и все равно найдет меня.
Учитывая мою весовую категорию, работать чаще всего приходится по контингенту внушительному: банкиры, директора крупных фирм, преступные авторитеты разных мастей, главари бандформирований и прочие богатые господа. Ну да, есть у меня на совести парочка известных на всю страну журналистов и несколько общественных деятелей, но они сами напросились: вели себя нагло, задвигали вредные речи, копали под солидных людей. Вот и погорели за излишнюю инициативность и принципиальность.
Меня работа с людьми социально значимыми устраивает: чем выше объект летает, тем серьезнее сумма вознаграждения, когда я сбиваю его с небес и отправляю под землю.
У меня зазвонил телефон.
«Кто говорит? Слон», – всплыло из памяти. Я к стихам равнодушен. Но пара стихотворений запомнилась с детства, и по сию пору строчки из них крутятся на языке: «Я рассердился, да как заору: Нет, это чужая квартира. – А где Мойдодыр? – Не могу вам сказать. Позвоните по номеру сто двадцать пять». Хорошие стихи. Смешные. Сейчас такие не пишут. Я, правда, детские стихи редко читаю.
Когда послышалось треньканье телефона, я по обыкновению слушал речи любимого телевизионного психолога и чистил винтовку. Настоящий профессионал оружие всегда держит в боевой готовности. Поэтому комплект для чистки винтовки у меня не застаивается. Ершики, удлинители шомпола, разнообразные западные и отечественные протирки приобретаю регулярно. Я нажал кнопку, поднес трубку к уху.
– Кто говорит?..
Оказалось, вовсе не слон. А человек весьма влиятельный и серьезный. Мне приходилось несколько раз вести с ним дела, и я доверял ему в плане чистоты интриги. Как впоследствии выяснилось, напрасно.
– Надо бы встретиться, – коверкая голос, прохрипел заказчик.
– За «Пушкинским», – сказал я, – в сквере, в десять вечера.
– Договорились. – Он отключился.
Если спокойствие напускное, тревожное настроение рано или поздно прорвется наружу, и тогда жди беды. Нервничать в моем деле нельзя. Настоящий профессионал никогда не теряет лица, сохраняя внутреннюю гармонию и внешний лоск.
Я мирно сидел на лавочке и ждал. Место за кинотеатром «Пушкинский» удивительно тихое для центра Москвы. Никаких тебе волнений по поводу милиции. Никакого беспокойства из-за граждан, способных помешать беседе двух серьезных людей.
В руках я держал газету, но текст не видел. Во мне царило безмолвие тишины. В голове плавно перетекали тягучие мысли. Я был незаметен даже самому себе, не то, что окружающим.
Я никогда не привлекал лишнего внимания. Внешность у меня самая что ни на есть неприметная. «Среднего роста. Плечистый и крепкий. Знак ГТО на груди у него. В кожаной куртке. И кожаной кепке. Больше не знаю о нем ничего». Это про меня написано. Второе стихотворение, которое вечно вертится на языке. Только кепку я не ношу. Слишком заметный аксессуар. Никаких головных уборов. Предпочитаю аккуратный полубокс. Да и вместо куртки на мне неприметный кожаный пиджак, больше подходящий для теплого августа.
Черная Волга, автомобиль чиновников, демонстрирующих, насколько они близки к народу, остановилась неподалеку. Заказчик выбрался из машины, склонился к водителю, дал указание ждать и вальяжной походкой уверенного в себе мужчины средних лет и далеко не среднего достатка направился через парк. Я давно заметил, у «хозяев жизни» походка похожая. Наверное, потому, что все они принадлежат к одной человеческой разновидности – шишка с ветки, некто сверху. Заказчик опустил министерский зад на скамейку. И начал без предисловий излагать «убийственные подробности».
Слив информацию, мой старый знакомец коротко на меня глянул. Я сидел, не оборачиваясь, будто все сказанное меня не касалось. Позу эту можно описать следующим образом – я отдыхаю после тяжелого рабочего дня, читаю газету, и мне невдомек, с чего это какой-то тип вздумал сам с собой поговорить.
– Справишься? – спросил он тихо.
Вопрос явно лишний. Я коротко кивнул. Принял из его рук плотный пакет с наличными, сунул в карман пиджака. Поднялся и быстрым шагом направился к выходу из сквера.
У выхода из сквера толпились темные личности . Такое у меня о них сложилось странное впечатление. Около десяти человек. Все в черном. Топчутся на одном месте, перешептываются тихо. Лиц не видно, словно специально прячут. Я проследовал мимо. На какой-то миг мне показалось, темные личности пристально смотрят в спину, замышляя что-то недоброе. Звериное чутье меня никогда не подводило. Я обернулся. Но, к своему удивлению, никого не увидел. Только освещенную фонарем с улицы дорожку и силуэт дворницкой будки в обрамлении низкого кустарника.
Незнакомцы исчезли в мгновение ока. Испарились подобно миражу. Я мог бы поклясться, что пару секунд назад наблюдал их сутулые спины и размытые в тусклом освещении лица. Не спрятались же они всем скопом за дворницкой будкой?!
Я поежился, возникло желание пойти проверить, не толпятся ли там действительно подозрительные шутники. Но заказчик продолжал сидеть на скамейке, мое поведение вызовет у него лишние вопросы, поэтому я поспешил убраться из чертового сквера.
Казалось бы, этому происшествию не стоило придавать лишнего значения. Мало ли подвыпивших студентов и любителей разыгрышей бродит по московским улицам. Но меня вдруг охватило ощущение, что я ввязался в очень нехорошую историю… Смешно, если вдуматься. Вот уже несколько лет я только и делал, что ввязывался в нехорошие истории, но настоящую тревогу почувствовал впервые.
Гавриил Натанович Северцев, помощник депутата и учредитель нескольких серьезных фирм по продаже российского леса Китаю буравил спину наемника недовольным взглядом. Гавриилу Натановичу было не по себе. Когда в прошлый раз понадобилось убрать одного не в меру ретивого журналиста, он не испытывал и тени сомнений. Надо – значит надо. Журналюга накопал компромат, способный похоронить весь бизнес разом. Дело в том, что в фирме Гавриила Натановича имелось несколько специалистов узкого профиля – по поджогам. Согласно российскому законодательству, горелый лес подлежит вырубке. Китайцы скупали его с удовольствием, платили без запинки. Тогда все было просто. Теперь же бизнесмена посетило несколько иное чувство – что-то здесь не так. Он и сам не знал, с чего это вдруг испытал столь острое желание, во что бы то ни стало осуществить этот заказ. Ведь с потенциальной жертвой он даже не знаком.
– Гаврила?!
Гавриил Натанович вздрогнул всем телом, его напугал пронзительный и злой голос – такие модуляции, раз услышав, уже не забудешь. Помощник депутата перевел взгляд на темноволосую красотку в черном кожаном плаще. Девица появилась перед ним словно из ниоткуда. Бросался в глаза ослепительно яркий рот, обведенный красным, и не менее яркие ногти.
– Ты кто?.. – успел поинтересоваться Гавриил Натанович, когда эти самые ноготки вонзились ему под подбородок, оказавшись острее и тверже японских ножей для суши.
Мужчина задергался всем телом, захрипел придушенно. Боль была такой сильной, что если бы не железная хватка, он зашелся бы пронзительным криком. Но позвать на помощь и просто оповестить окрестности о своих невыносимых страданиях Северцеву не дали. Зрение заволокло черным, помощник депутата понял, что зрит изнанку собственного черепа. Но прежде чем его глаза закатились, он успел увидеть, как девицу обступают со всех сторон какие-то типы, одетые, как и она, во все черное. Мерзавцы глумливо скалились, демонстрируя головешки гнилых зубов – не иначе, радовались происходящему в сквере смертоубийству. На бледных лицах синели пятна. А у одного, самого высокого, вместо правого глаза темнел провал. Эти нелепые рожи стали последним, что увидел умирающий Северцев.