До возвращения трех малюток в свою бригаду они участвовали еще в довольно дальнем для того времени групповом походе.
В боевой подготовке малюток произошел перелом, их стали использовать увереннее и смелее, - вспоминает капитан 1 ранга Михаил Иванович Куприянов. Сделали вывод, что для 10-суточного плавания следует дополнительно принимать топливо в одну цистерну главного балласта. А на строящихся лодках стали специально приспосабливать часть балластных цистерн для приема топлива.
Словом, опыт походов учли и судостроители. Так было и со щуками.
Малютки следующих серий немножко подросли, но все-таки остались самыми маленькими боевыми кораблями поело торпедных катеров и катеров-охотников. А боевые дела на флотах они совершали большие и славные Лодки этого типа потопили десятки фашистских транспортов.
Весна преобразила берега нашей бухты. Тому, кто не бывал в таких уголках Приморья в теплое время, трудно и представить, насколько щедра тут природа, с какой буйной стремительностью одевается все вокруг в яркую зелень, как обильны и разнообразны цветы.
Жизнь пошла веселее. Экипажи щук, не помещавшиеся на Саратове, получили по десять палаток на лодку и устраивались между походами, как в армейском летнем лагере. Тем временем продвигалось строительство постоянного берегового жилья.
Ранней весной занялись устройством спортивного городка, объявили конкурс на лучший проект стадиона. Победил проект командира группы с Саратова Леонида Суковача. Он и стал главным инженером стройки. А на работы выходили вечерами всей бригадой, как два года назад во Владивостоке. Только тут все давалось труднее, находкинский стадион возникал на осушаемом болоте.
В мае стадион был готов, через месяц состоялась первая бригадная спартакиада. А Суковача, оказавшегося вдобавок разносторонним спортсменом с тренерскими задатками, утвердили нештатным помощником флагманского физрука, и он стал заводилой многих физкультурных начинаний. Такие люди дороги в любом воинском коллективе, а в отдаленной базе тем более.
Вспоминается и другой инициативнейший человек, много сделавший для того, чтобы жизнь моряков в новой базе стала интереснее и содержательнее. Правда, прибыл он к нам несколько позже, когда в базу уже начинали переселяться семьи комсостава и был построен клуб. Это - выпускник военного факультета консерватории Лев Самойлович Докшицер, присланный в бригаду дирижером оркестра.
Приехал он с женой-скрипачкой, тоже только что окончившей консерваторию. Сперва молодые супруги загрустили: выросли в большом городе, а тут - море да тайга... Но это скоро прошло, они оказались людьми, для которых возможность сполна приложить силы к любимому делу дороже житейских удобств.
Работа Докшицера вышла далеко за рамки его служебных обязанностей. У нас появились мужской, женский и детский хоры, танцевальный коллектив, группа декламаторов и даже цыганский ансамбль. Ко всему этому наш капельмейстер или его жена имели непосредственное отношение. А бригадный духовой оркестр стал давать большие концерты.
Потом увидели подводники и столичных артистов. У нас побывала гастролировавшая на Дальнем Востоке группа солистов Большого театра. Матросы буквально засыпали гостей цветами - их росло там столько, что в подобных случаях цветы не рвали, а косили.
Но в тридцать пятом году, о котором сейчас речь, все это было еще впереди. Единственным очагом культуры на берегах бухты оставался клубик Дальрыбтреста. Его двери всегда были открыты для подводников (построив свой клуб, мы отплатили соседям-рыбакам тем же), да много ли людей могло там поместиться!
Однако о том, чего пока не имели, не так уж тужили. Наверное, мы все были немножко романтиками. Людей захватывало, будоражило ощущение раскинувшихся вокруг просторов. Хотелось плавать дальше и больше, познавать новое, неизведанное. В самых обыденных делах проявлялся дух соревнования, творчества.
Вот что у нас на лодке придумали... - слышал я то от одного, то от другого командира.
Придумали, например, как отправлять из-под воды голубиную почту. Мы пользовались этим видом связи довольно широко, чтобы не давать японцам возможности лишний раз пеленговать работу лодочных раций. Голуби, выпущенные даже за десятки миль от берега, исправно доставляли донесения в базу. Но выпускали их сперва только из надводного положения. И вот сконструировали герметичный пенал, в который сажали голубя, и выстреливали пенал, как торпеду. На поверхности моря он автоматически раскрывался.
Привлекало смелых людей новое тогда легководолазное дело. Помощник командира Щ-119 Спирин первым в бригаде вышел с погруженной лодки через торпедный аппарат. Особенно много легководолазов подготовили на щуке Г. А. Гольдберга. С этой лодки и произвели опытную высадку из-под воды десантной группы.
Лодка легла посреди бухты на грунт, после чего шесть членов экипажа с личным оружием и другим снаряжением вышли по дну к заданной точке берега. Десантники имитировали петардой взрыв и открыли с захваченного плацдарма огонь из винтовок. Затем, подав ракетой сигнал лодке, откуда наблюдали за ними в перископ, они скрылись под водой и вернулись на борт своего корабля.
Теперь нечто подобное почти всегда входит в программу летних военно-морских праздников, а в те годы это еще было в новинку. За высадкой подводного десанта наблюдали все обитатели нашего военного городка.
Радовала активность старшин. Во Владивостоке состоялся - это была идея Г. С. Окунева - общефлотский слет младших командиров с участием представителей oт каждого корабля. Прошел он с подъемом. Младшие командиры вернулись на корабли, зная, что в конце года лучшие из них, победители социалистического соревнования, поедут с рапортом тихоокеанцев в Москву.
Старослужащие старшины в том году особенно дружно откликнулись на призыв оставаться на сверхсрочную. В нашей базе это было еще дороже: люди не могли пока взять сюда свои семьи, понимали, что их ждет здесь немало невзгод. И все же оставались.
Бывалые старшины с их самоотверженным отношением к службе, с их опытом цементировали экипажи наших щук. Они ревностно помогали командирам вводить в жизнь некоторые новые для подплава обычаи, которые укоренялись в бригаде.
Давно уже было заведено, что лодки стоят в базе, развернутые носом к выходу из бухты, а зимой, когда появляется лед, так, чтобы на чистой воде оставались винты. Но следовало обеспечить не только предельно быстрое рассредоточение кораблей, а и постоянную их готовность выйти в море надолго.