Быстрый взгляд в мою сторону — просто удостовериться, что я не представляю для него опасности. Убирает пушку и вальяжно подходит к ящику с кристаллами, который всё также валяется на полу. Аккуратно ставит его как положено и откидывает крышку.
Замирает.
— А где…
Сажусь на пол, сотрясаясь от хохота. Притворяться дальше причин нет — на его офигевшую рожу я уже посмотрел.
— Где-где… В инвентаре!
— Ах ты ж, крыса… — выдыхает Крушитель и спешно извлекает миниган.
Но Аки быстрее: снайперская пуля бьёт точно в середину лба и лысый исчезает вместе со своей сверкающей пушкой.
— Ошибаешься, чувак, — падаю на пол, раскинув руки в стороны. — Главная крыса — это ты.
— Думаешшшь? — вкрадчиво раздаётся рядом. — Говорил, что кристалл тебе не нужен, а сам же его и заграбастал. Ай-ай-ай, как нехорошо.
— Когда это я говорил, что он мне не нужен?! — аж задыхаюсь от возмущения. — Нужен, ещё как! Только жёлтый.
— Ну и?..
— А взял-то я красный! — показываю приобретение и тут же прячу обратно. Так точно не потеряю.
— Зачем?
Сажусь на пол по-турецки и начинаю загибать пальцы:
— Во-первых, такой уж у нас был изначальный уговор. Во-вторых, Папке реально пушка нужна. А мне и без оптики пока неплохо — у меня всё-таки Аки есть. В-третьих…
— Но он же на тебя напал!
Усмехаюсь:
— И чё? Не убил же. Просто вывел из конфликта и отвлёк на себя внимание противника, чтобы я завершил миссию.
Змеиный бог молчит. Я прямо слышу, как у него в голове скрипят шестерёнки.
— И как ты это понял? — наконец спрашивает он. — Вы заранее договорились?
— Нет, — качаю головой. — Как бы мы это сделали? Всё ж спонтанно произошло, ещё и связь отрубилась. Просто у нас общая цель и мы друг с другом уже неплохо сработались.
— Но ты же всё равно не знаешь, что у него в голове! — возмущается бог. — Не страшшшно?
— Не-а, — отвечаю легкомысленно. — Смысл бояться того, на что повлиять не можешь? Польза от сотрудничесва всё равно выше, чем возможные риски.
— Легко рассуждать, когда на кону стоит какая-нибудь мелочь вроде этого кристалла! — уязвлённо замечает Змеиный бог. — А если бы от твоего приятеля зависела жизнь?
Растираю пальцами виски. Что-то меня утомляет уже наша беседа.
— Не знаю. Что толку рассуждать о том, чего не было? Люди предают — это факт. Не все и не всегда — тоже факт. Можно относиться к этому спокойно и просто принимать во внимание. А можно — всю жизнь прятаться в пирамиде, которую сам же и построил.
Вот зря я это сказал.
Беззвучный взрыв впечатывает меня в каменный пол, вышибая из лëгких воздух. Перед глазами кружат обрывки чужих воспоминаний.
Вот группа молодых людей в одинаковой одежде клянëтся друг другу в вечной дружбе. Хех, наивные.
Вот они учатся, тренируются. С каждым днём их становится всё меньше. А среди оставшихся выделяется один, сильнейший. Он силён настолько, что становится богом — в том мире и не такое возможно. Тогда завистливые шепотки, сопровождавшие его всё время, переходят в откровенную ненависть.
Вот завистники собирают войско и обманом заманивают в засаду бывшего товарища.
— Твоë могущество слишком велико, брат. Давай выясним всё раз и навсегда.
Но он уже начеку, потому что прочитал их коварные мысли.
Оскорблённый и обиженный, бог уничтожает предателей. Но этого его мало! Местная столица, а за ней — целая страна превращаются в выжженные руины. А затем посреди всего этого безобразия вздымается знакомая пирамида, в которой и поселяется поехавшее божество.
— Ну ты неуëмный, — с трудом разлепляю непослушные губы, прерывая череду омерзительных образов жестокой расправы. — Остальные-то тебе чем не угодили?
— Считаешшшь, я неправ? — в голосе Змеиного бога ядом сочится угроза. Отвечу неправильно — точно прибьëт. Правда меня, в отличие от только что увиденных бедолаг, просто перенесëт куда-нибудь в Золт. Кристалл у меня уже в кармане, так что не страшно.
— Без разницы, что я там считаю, — снова принимаю вертикальное положение. Вот бы свалить отсюда побыстрее. С психами беседовать — удовольствие то ещё. А с невидимыми психами — вдвойне. — Лучше расскажи, что по этому поводу думаешь ты.
— Я в своëм праве, — ответствует бог. — Они все виноваты. Кто-то в большей, кто-то в меньшей степени, но все!
Согласно киваю:
— Ну да, ну да. Особенно провинились младенцы.
— Дети расплачиваются за грехи родителей.
— А ты, получается, за своих уже расплатился?
— Я-то тут причём?! Ничего не путаешь? Кто пострадавшая сторона? Только я и никто больше! С чего это я должен расплачиваться?