со скоростью черепахи. Надо заметить, что Феррари трудно идти в ногу с
черепахой, так как она начнёт буксовать и пускать много дыма. Сначала Татьяна
то возмущалась и раздражалась, то смирялась и оставляла мужа в покое.
Игнорирование сменилось чем-то еще. Потом она начала умолять и даже
плакать – ей так хотелось, чтобы Алан проснулся и тоже пересел в мощное
Феррари! Временами, под напором её просьб, слёз и возмущений, он
действительно просыпался, вскакивал и провозглашал: «Да, дорогая, конечно!»
Но это длилось недолго, и вскоре он опять засыпал.
И вот теперь дело дошло до ультиматума. Десять лет назад она даже не
могла себе такое представить! У неё даже не повернулся бы язык попросить
мужа переселиться в другую комнату и заявить: «Или ты проснёшься, или я иду
дальше без тебя!» Но язык всё-таки повернулся, и теперь она пыталась понять -
что же происходит с их любовью? И что теперь делать с такой ранее желанной
ролью жены?
Татьяна в очередной раз закрыла двери, опустила шторы на окнах,
погрузилась в медитацию, и начала копать. Но каждый раз она откапывала один
и тот же ответ: «Пришло время научиться принимать любовь!» Да, у неё уже не
было сомнений, что проблема была именно в получении, но теперь она
недоумевала: «Как это «получать»? Господи, с чем это едят?» Это была
совершенно новая, неизведанная территория – её нога еще никогда сюда не
ступала. И на неё опять нахлынули воспоминания.
Как она обычно принимала любовь? Отвергала, если люди предлагали эту
любовь с критикой, осуждением, обвинениями, и прикрепляли вдобавок
негативные ярлыки? Ждала только сладких, сочных и отборных плодов,
отвергая при этом любое несовершенство, любую незрелость? Хватило ли у неё
душевной щедрости на то, чтобы принимать дары любви в любой предложенной
форме? Да, именно в любой форме! Хватило ли у неё душевной мудрости
увидеть эти дары сквозь эмоциональную завесу недоверия, обид, непонимания и
страха?
Перед Татьяной прошел целый ряд персонажей из её семейной драмы, и
теперь она понимала: да, они её любили, но до чего же любовь их была
неудобной, суровой и временами даже жестокой! И хотя они предлагали ей
любовь в заскорузлой уродливой форме и преподносили ей тяжелые уроки, они
всё же толкали её во взрослую жизнь и протрезвляли к действительности. Да,
такая любовь обрекала её на горькое одиночество и разочарования, кромсала её
на мелкие кусочки и ввергала в пропасть страданий, но каждый раз Татьяне
удавалось подниматься, взмахивать крыльями всё шире и увереннее, и
становиться всё сильнее и мудрее. Эта любовь, с привкусом горечи и кислоты,
помогла ей добраться до места, где она находилась сейчас, и стать тем, кем она
была сегодня. И она не могла пожаловаться, что это место было голым и
неуютным – большей частью она была совершенно счастлива, и по-настоящему
гордилась собой.
Почему же все эти годы она отвергала эти дары с таким возмущением и
злостью? Почему закатывала глаза, топала ногами, устраивала истерики, и
отбрасывала предложенное ей как нечто неприемлемое и непристойное?
Сколько людей ушло из ее жизни неоценёнными и непрощёнными? Сколько
ценнейших уроков, завуалированных жестов и предложений о помощи и
поддержке она пропустила? Перед Татьяной открылся и развернулся во всей
своей широте новый слой восприятия жизни, где она, наконец, смогла увидеть
события и людей совершенно в другом свете.
Она вдруг увидела мать, отца и бабушку, которые протягивали к ней руки,
пытались ей что-то вручить, но лица их были такими беспомощными и
виноватыми: «Мол, чем богаты, тем и рады!». Затем она вспомнила своих
друзей и бывших партнёров, которые, как она тогда думала, оскорбляли её
человеческое и женское достоинство, оставляли и предавали, а на самом деле с
любовью напоминали ей о недостатках, которые надо было срочно исправлять.
Она вспомнила своего первого мужа, который с нетерпением, страхом и
ненавистью – по крайней мере, именно так она воспринимала его действия -
стал выгонять её с сыном из дома, на третий день после их приезда в Англию.
Теперь она понимала, с какой неиссякаемой и неудержимой страстью он
пробуждал её от летаргического сна, пассивности и депрессии. Просто он
использовал единственно знакомые ей чувства – гнев и возмущение…
Все эти неудобные друзья, трудные люди, или так называемые «враги»,
которые нас будят, тревожат и будоражат! Почему мы отвергаем всю эту
скрытую незримую помощь и поддержку? Не потому ли, что видим в них