предали?! Разве я этого заслужила?!
Мама продолжала её гладить, давая ей выплакаться, и не находя ответа на
эти вечные риторические вопросы. В то время как Ларочка продолжала сидеть
на кровати с широко открытыми глазами, как будто недоумевая над своими
собственными вопросами. Она недоумевала и протестовала, так как ответов
действительно не находилось. Мама тихо произнесла:
– Никто не заслуживает предательства. Успокойся, родная. Поверь мне, всё
пройдет и забудется.
– Нет! Но как же это возможно? Как это можно забыть?!– не унималась
Ларочка.
– Это непросто, но время сотрёт всё, и со временем принесёт все ответы.
Это твои первые уроки.
– Какой же урок может быть в предательстве, когда ты теряешь двух
близких людей?
– И в этом есть свой урок… Возможно, ты не видишь его сегодня, и ты не
увидишь его завтра. Но придёт день, и все прояснится. Поверь мне.
Но Ларочка почти уже не слушала. Она смотрела вперед опухшими
невидящими глазами, как будто пытаясь разгадать какой-то невозможный
жизненный ребус…
Прошло шесть месяцев. Она знала, что Любаша и Николай встречаются –
друзья не забывали ей об этом сообщить. Ей было так обидно: «У них даже не
хватило смелости позвонить, повиниться или хотя бы объясниться!» Да, они
вели себя как последние воры, ограбившие Ларочку, укравшие у нее всё самое
драгоценное, а теперь сидели по темным углам, разбирая принадлежавшее
когда-то ей добро и примеривая на себя.
Хотя для неё эта мысль была невыносимой, она понимала, что не может
настигнуть предателей и потребовать, как властная хозяйка: «Верните
принадлежащее мне по праву!» Теперь ей предстояло узнать, что любовь – это
тонкая эфемерная материя, которая, однажды сорванная с живой кожей, уже
никогда не может прижиться обратно – что-то внутри её пыталось отторгнуть
эту любовную боль, как нечто чужеродное и ненадежное. Хотя ей это довольно
плохо удавалось, но она всё же искала пути смирения с таким положением
вещей.
Но вот однажды летом раздался телефонный звонок. Ларочка, ничего не
подозревая, нехотя подняла трубку. Её буквально пронзило электрическим
током, когда она услышала такое знакомое:
– Привет, малышка!
– Что тебе надо?
– Мне нужно с тобой поговорить. Я безумно соскучился!
– Ты что, издеваешься? Я думаю, что тебе есть с кем разговаривать.
– А, ты про это? Там давно всё кончено. Слушай, давай встретимся. Дай мне
возможность всё объяснить.
– Хорошо. Где и когда?
– Возле пешеходного моста. Я сейчас живу на острове, в палатке – работаю
спасателем. Приходи в шесть часов.
– Хорошо. До скорого.
Она растерянно повесила трубку и на минуту закрыла глаза, пытаясь
собрать разбежавшиеся во все стороны мысли. Зачем она согласилась? Что он
может ей сказать? Что это изменит? Но было уже поздно – на каком-то
подсознательном уровне ей показалось, что она еще не испила чашу горечи до
дна, и ей осталось еще несколько глотков. Как она могла оставить всё это
незаконченным? А может, это в ней пробудилась надежда, что всё еще можно
исправить, начать сначала, вернуть счастливые моменты? Она должна была
обязательно узнать об этой возможности, иначе ей придется в будущем только
гадать или даже сожалеть…
Ларочка вышла на улицу – был солнечный июльский день. Легкое платье
плотно облегало её тонкую фигуру, и она шла, озадаченная и пораженная своим
собственным решением, подставляя уставшее лицо последним заходящим лучам
солнца. Подходя к пешеходному мосту через реку, она еще издалека увидела
Николая – впервые за последние шесть месяцев, и у нее что-то кольнуло внутри.
Что он собирается ей сказать? Что делать? Уходить поздно – вот он уже нежно
берет её за руку и ласково шепчет:
– Спасибо, что пришла. Ты даже не представляешь, что это для меня значит.
– Это уж точно, представить не могу,– пробормотала Ларочка в ответ.
– Ты не пожалеешь!
– Я уже жалею… – теперь уже еле слышно сказала она, бросив на него свой
гневный взгляд.
Они молча шли по мосту, направляясь к большому острову,
образовавшемуся когда-то двумя рукавами реки, где перед ними расстилался
центральный пляж города. Народ начинал расходиться, и песочный пляж
постепенно становился пустынным и неприветливым. Они спустились по
лестнице направо, и прошли по тропинке между деревьями к небольшой поляне,
где у Николая стояла палатка. Рядом располагался ящик с продуктами, а на
песке лежал приготовленный хворост для костра.