Линн резко села на кровати. Простыня под ней насквозь пропиталась потом. Сердце стучало как испорченный мотор. Она спустила босые ноги на пол, уткнулась лицом в колени и расплакалась. Жар мертв. «Скорпионы» Эскадрона Возмездия упали с неба как голодные стервятники. Сплетенные из лозы круглые хижины вспыхивали словно конфетные фантики. Горели загоны для скота, кукуруза, сахарный тростник и каноэ рыбаков у берега. Клубящиеся струи напалма. Бесшумный ливень пуль из гауссовых пушек. Треск крупнокалиберных пулеметов. Хлопки термобарических мин. Разорванные на части тела. В пыли чьи-то внутренности, кровь и мозг…
Кажется, она кричала, потом свернулась калачиком и крепко зажмурилась. А вокруг свистели вольфрамовые болванки, разогнанные электромагнитными ускорителями до трех тысяч метров в секунду. Звено «скорпионов» разворачивалось над поймой реки и делало новый боевой заход.
Хотела ли она, чтобы так получилось? Конечно, нет! Никто с этим не спорит. Но она позволила себе забыться, уверовала в то, что сказка будет длиться вечно. Но вмешалась судьба. Сука судьба! Она обычно не спрашивает у тебя разрешения. Она поднимает тебя и швыряет вниз с высокого обрыва.
На востоке небо стало прозрачно-белым, как брюхо форели.
Сегодня все закончится… и начнется сначала. Сегодня замкнется круг…
Желудок свело жестокой судорогой. Она бросилась в уборную, зажав рот обеими руками. Линн упала на колени перед унитазом и выплеснула в него остатки скудного ужина. Она сглатывала воздух тяжелыми, одышливыми спазмами. Приступ повторился. На этот раз Линн извергла из себя нечто желтое, похожее на мочу. Теперь в унитазе плавал ворох осклизлых хлопьев с резким сивушным запахом. Линн присмотрелась к ним, почему-то ожидая увидеть кровь, но рвота была чистой.
Она дрожащей рукой дотянулась до кольца и смыла эту мерзость в трубу. Потом долго мыла лицо и руки под струей холодной воды. Стало легче. Живот щипало множеством иголок, но, по крайней мере, ей больше не хотелось вздрючить себя.
Это закончится сегодня.
«Забавно, что все так обернулось».
Почему она до сих пор жива и на свободе? Обычно в подобных случаях дознаватели из Белого Легиона роют носом землю с особенной страстью. Даже шпионов Телигии не ищут с таким завидным усердием. Вечная битва за нравственную чистоту общества. Не может быть, чтобы Эльзе Доэл удалось спрятать все концы в воду. Слишком многие слышали ее сбивчивые монологи о двух половинках целого, слишком далеко разошлись слухи о ее греховном падении. Но Линн оказалась никому не нужна. Знамя будущей революции оставили пылиться в чулане. Или, в ее случае — в винном погребе. Так в чем тут дело? Еще одна причуда судьбы?
«Это превращается в паранойю, детка!»
Линн опять расплакалась. Она сидела голой на холодном кафельном полу ванной армейского пансиона, поджав колени к подбородку и обхватив их руками. Она знала, что сегодня это ее последние слезы. К ней возвращалась былая твердость.
Синие тени ложились на скомканную постель. Они ползли вверх по стене дюйм за дюймом. Между оконными рамами жужжала муха. Было очень тихо. Даже голоса на лестнице смолкли. Линн медленно разогнулась, поёжилась — ее знобило. Коленные суставы хрустнули, как сухой валежник. Пятки прилипли к холодному полу. Кто-то сидел на дальнем конце кровати. Свет из окна ложился на его опущенные плечи.
Ледяной мрак звездных пустынь, белый снег, черный камень...
Линн сделала шаг в комнату.
... все мы похожи друг на друга, ведь все мы дети одного Бога.
Еще шаг. Как же холодно. Иней покрыл дверную ручку.
Этот мир принадлежит нам — тебе и мне. Мне и тебе.
— Жар?!
— Я ненадолго, — Жар повернулся и взглянул на нее своими бездонными темными глазами. — Эта ночь щедра на сюрпризы, Линн. Похоже, все вещи на свете обнаруживают свою истинную сущность в эту волшебную ночь. Тебе так не кажется?
— Не может быть! Как ты...
— Постой, — Жар встал и подошел к ней. Он был в узких штанах из оленьей замши. Поджарый мускулистый торс ничего не прикрывало. Смуглая кожа маслянисто блестела в темноте. — У нас не так много времени. Период ожидания закончился. Мы долго блуждали в лабиринте. Бог приготовил этот лабиринт специально для нас. — Он провел рукой по ее длинным, растрепанным волосам выцветшего соломенного цвета, и Линн поняла, что хочет его как никогда раньше. Но она помнила вольфрамовые пули, разрывающие его плоть, помнила его танец смерти.