Бездельники
В другой раз Марат познакомил меня с еще одним своим другом, который, в чем я скоро убедилась, во многом был похож на Марата.
Большинство Маратовых знакомых мы встречали случайно. Бывало, стоило зайти в какое-нибудь место, которое нравилось Марату или в котором он раньше изредка бывал, — магазин, закусочная или маленький сквер с памятником, — тут же поблизости оказывались его знакомые, со многими из которых мы потом подолгу разговаривали. Так на Новом Арбате мы наткнулись на Игоря. Первое впечатление о нем было противоречивым. Сперва он показался мне несколько высокомерным и самовлюбленным. Об этом как будто первым делом говорила его одежда — слишком опрятная и чистая для человека, который весь день только и делал, что катался: на нем была белоснежная футболка с маленьким словом «Худший» слева на груди, на спине же красовались нарисованные голые девицы, которые висели на дереве вниз головами; светлые брюки были будто только что поглажены. Игорь был немного резок и так же, как и Камиль, не боялся говорить напрямик, правда, делал он это куда мягче, чем тот взбалмошный приятель.
Как всегда, у Марата была с собой камера, и мы решили поснимать Игоря где-нибудь в центре, пока не стемнело. Когда все трюки были сделаны как надо и отсняты на совесть, а небо стало потихоньку темнеть, мы решили где-нибудь перекусить. Взяв в магазине еды и пива, мы не придумали ничего лучше, кроме как сесть у этого же магазина, немного поодаль от бесконечного потока пешеходов. Наша маленькая группка, удобно устроившаяся на досках и спокойно расправлявшаяся с едой, была островком умиротворения посреди шумного людского океана. Я смотрела на людей, которые бросали на нас быстрые, недоуменные взгляды, и пыталась угадать, что они о нас думают, но, похоже, они, отвернувшись, сразу о нас забывали. Я не слышала, о чем говорил тогда Игорь, но вдруг он, видимо, продолжая свой рассказ, взял в руки почти пустую бутылку и, направив ее горлышко в сторону группы людей, которые спешно переходили дорогу, громко сказал:
— Не хочу жить так, как они. Каждое утро спешить на ненавистную работу и каждый вечер бегом возвращаться с нее. И еще при этом думать, что делаешь что-то важное. Я хочу жить так, как мне хочется, разъезжать всюду, заниматься любимым делом. Не хочу нигде оседать.
Странно было слышать такие речи от двадцатипятилетнего парня, ведь обычно так говорят подростки, у которых еще сохранилась вера в то, что жизнь будет какой захочешь. Она бы и была такой, но чем старше становится человек, тем чаще он начинает думать, что счастье можно достичь, только став успешным, богатым и известным. Я не раз слышала от своих знакомых ровесников мечтательные речи о тех временах, когда они разбогатеют и станут почтенными и многоуважаемыми людьми. Теперь же рядом со мной сидел парень на четыре года старше меня и говорил о тех вещах, о которых, в общем, мечтает почти каждый. Только ему, в отличие от других, удалось сохранить эти мечты даже в двадцать пять, когда, по негласным общественным законам, человек должен твердо стоять на ногах и идти по жизни широким шагом.
Это не были пустые речи. Игорь действительно жил так, как хотел. Благодаря спонсорам, которых он представлял на соревнованиях, он спокойно мог заниматься любимым делом и при этом еще зарабатывать. А так как соревнования проходили в разных городах, то и сидеть на одном месте ему не приходилось.
Постепенно разговор переменился, и я была рада, что не придется больше говорить о будущем. Подобные темы всегда меня угнетали, ведь я понятия не имела, чем заниматься в дальнейшем, после учебы. Взглянув на часы, я удивилась тому времени, которое они показывали: мы довольно долго сидели у магазинчика, но никто этого, похоже, не заметил. Кто-то мне что-то сказал, и я, с тяжким вздохом, произнесла, что мне завтра на работу. Тут Игорь спросил:
— Тогда зачем ты работаешь, если работа так тебя угнетает?
Я не знала, что на это ответить. Ради денег? Увы, платили слишком мало, чтобы я могла думать, будто эта работа меня обогащает. Сказать правду, что меня погнали на работу родители, грозя, в случае моего отказа, вышвырнуть меня из дома, было стыдно. Поэтому я молча смотрела на Игоря. Поняв, что мне нечего сказать, он улыбнулся и покачал головой. От этого мне стало еще хуже. Внезапно я стала человеком, который не может быть хозяином своей судьбы, и более того — человеком, который и не собирается что-то с этим делать. В ту минуту мне стало невыносимо тяжело быть собой.