Надо сказать, госпожа Природа временами тупа, а временами причудлива и непостижима. Кто-нибудь, глядя на острова этой группы из мягко покачивающейся на волнах лодочки во время короткой морской прогулки, вообразит, что природа предназначила их для летнего приюта. Но эти два острова — Оксия и Плати — особые острова: на них холодно зимой, они раскаляются в жаркие месяцы — для чего же они нужны? Не важно — применение им нашлось, и вполне подходящее применение. Отшельники в поисках суровейших, мрачнейших мест выбрали Оксию и, выдолбив ямы и пещеры на ее склонах, делили пристанища, с таким трудом завоеванные, с бакланами — самыми прожорливыми птицами на свете. Со временем близ вершины острова появился грубо выстроенный монастырь. А соседний остров Плати был превращен в Геенну для преступников, в ямах и подземельях которой целые жизни проходили в слезах и стенаниях об утраченной свободе. На одном острове слезы и проклятия — на другом острове слезы и молитвы.
На закате солнца галера усердно работала веслами между Оксией и европейским берегом — приблизительно там, где сейчас находится Сан-Стефано. Уже виднелся купол Святой Софии, за ним, на северо-западе, высилась Галатская башня.
— Дома — при свете лампы, благословенна Пресвятая Дева! — набожно говорили друг другу матросы.
Но не тут-то было! Господин пассажир послал за шкипером:
— Мне не хочется входить в гавань раньше утра. Такая чудесная ночь! Я хочу пройтись на малой лодке. Когда-то я занимался греблей и до сих пор неравнодушен к веслам. Вы побудьте где-нибудь поблизости. Повесьте два фонаря на мачту, чтобы я узнал ваше судно, когда захочу вернуться. А сейчас спускайте лодку.
Шкипер подивился странному вкусу своего пассажира, однако сделал, как ему было велено. Вскоре ялик — если позволите столь фамильярное название — отплыл с негром и его господином, причем последний сидел на веслах.
Для предстоящей экскурсии в маленькое суденышко спустили бурдюк, до половины заполненный водой, и принадлежащую чернокожему кожаную накидку. Лодка двинулась в сторону Принкипо, главного острова в этой группе, и растворилась в ночи.
Как только их не стало видно с палубы галеры, господин предоставил грести негру и, сев за руль, сменил направление на юго-восток, после чего ялик продолжил путь, пока прямо перед ним по курсу не появился Плати.
Южная оконечность Плати представляет собой чрезвычайно крутой обрыв. В давние времена здесь на голой скале была построена башня из камня — наблюдательный пункт и укрытие для часового на посту; у заключенных не было ни малейшего шанса для побега — так прочно и незыблемо было их заточение; меры эти предназначались против грабителей с восточной части материка и пиратов вообще. К башне вел крутой подъем, трудный для большинства людей в дневное время, и, судя по маневрам лодки, именно подъем притягивал к себе внимание хозяина. Наконец он обнаружил его и выбрался из лодки на каменный уступ. Кожаный мешок и накидка были переданы ему, и вскоре он и его спутник уже поднимались наверх.
На вершине господин обошел вокруг башни — теперь уже являвшей собой руины, бесформенную груду камней, местами поросшую жалкой, хилой лозой. Вернувшись к своему спутнику и задержавшись на минуту, чтобы осторожно слить воду из бурдюка, он на четвереньках пролез в проход, основательно заваленный обломками. Негр ждал его снаружи.
Он сделал два захода: в первый раз с бурдюком, а во второй — с завернутым в накидку мечом. Закончив, он с удовлетворением потер руки:
— Теперь они в надежном месте — драгоценные камни Хирама и меч Соломона! У меня еще три подобных хранилища: в Индии, в Египте, в Иерусалиме — да вдобавок гробница под Сидоном. Я никогда не буду нуждаться! — И он рассмеялся, очень довольный.
Спуск к лодке прошел без затруднений.
На другое утро, близко к восходу солнца, пассажиры высадились в гавани Святого Петра, на южной стороне Золотого Рога. Чуть позже господин уже отдыхал в своем доме в Византие.
В течение трех дней таинственный незнакомец, которого мы, за незнанием настоящего имени и титула, назвали господином, продал свой дом и домашнее имущество. В ночь на седьмой день, со своими слугами, примечательными тем, что все они были глухонемыми, он взошел на борт корабля и отплыл по Мраморному морю, направляясь только ему ведомо куда.
Посещение гробницы царственного друга Соломона, очевидно, предпринималось для добывания средств на путешествие, а то, что он предпочел драгоценные камни золоту и серебру, означало неопределенность времени и места этого путешествия.